Геннадий Авраменко - Уходили из дома

А сегодня лысина стала еще больше — бабушка посмотрела на мою голову и схватилась за сердце. В принципе, к такой реакции я был вполне готов. С моими волосами в походных условиях приходится порой тяжеловато. Часто, моя голову, я из-за отсутствия времени даже не развязывал хвостик. Голова сохла естественным образом, волосы принимали привычную форму, и в расчесывании не было необходимости. Итогом стал страшный колтун на затылке, абсолютно не поддающийся расчесыванию. Бабушка Маша, придя в себя, с расческой наперевес кинулась ко мне, несмотря на протесты. Пришлось терпеть, пока колтун полностью не исчез с головы вместе с доброй половиной волос с макушки.

— Может, носки связать? — задумчиво сказала бабушка, разглядывая большущий ком белых волос.

А вечером подошла ко мне и говорит:

— Гена, у меня к тебе серьезный разговор. Ты наркоман? Ну скажи мне, ты наркоман?

— Бабуля, Марь Васильевна, ты что? — нахмурил я брови. — Конечно нет! С чего ты взяла?!

— А у тебя там таблетки лежат какие-то! И не отрицай — это наркотики!

— Да с чего ты взяла-то?

— А я одну лизнула, и... и мне понравилось! Сразу еще захотелось! Я теперь тоже наркоманка?

Пошел, посмотрел, что за «таблетки». На столике лежали остатки какого-то красивого разноцветного литовского фруктового драже...

Неудобно, записная книжка подсказывает, что сегодня я динамлю крымскую стрелку с Аликом, которую забил еще два месяца назад. А кто это Алик, собственно?.. Вспомнил! Это пионер, я забил с ним сегодня стрелу в Симферополе, на причале! Это старый прикол — договориться на набережной в Симферополе, в котором, как известно, моря нет. Так проверяется, был человек в Крыму или не был. Если сразу не раскусил подвох — значит, пионер, врет, что уже зависал в Крыму.

Приехал на стрелку с Никоном, а там все, кроме него. Все — это Лика, Сталкер, Туська. Полазили по Тишинке, там и Никон подвалил. Вроде вырос даже. Странно. На рынке купил себе шикарные, фантастические джинсы, клеш огромный, олдовые невообразимо, драные все. На заклепке написано John Slim, в букве «О» улыбающаяся рожица! Какая-то явно очень старая фирма, о такой никто из наших и не слышал. Бабка какая-то продавала, сторговались за 3 (!) рубля!

Там же, на Тишинке, у аптеки встретил Павиана. Он с ходу, не здороваясь, предложил замутить винта. Я, от греха подальше, отказался, эта тема в моей жизни закончена раз и навсегда. Вспомнилось, как попробовал винт впервые...

...Как-то образовалась у меня банка солутана. Привез на Гоголя — никого. Один Серега Соловей мается, да дринч-команда на лавочке заседает. Соловей в затылке почесал, выдернул из дринч-команды Наташку Симферопольскую.

— Поехали, — сказала Наташка. — Есть флэт, замутим.

— Ринго, а ты точно пробовал уже винт? — вдруг спросил Соловей. — Я первым быть не хочу, западло это.

— Конечно пробовал, ты что! — соврал я.

Винт, этот чудесный наркотик, который пробовали все, а многие уже успешно, поражая всех своей живостью и отсутствием зубов, сидели на нем много лет, мне хотелось испытать на себе давно. Случая не было: просить кого-то втрескать меня было бесполезно, ведь считается последним делом подсадить человека на что- либо. А тут — вот удача! — Соловей ни о чем не догадался!

Приехали на какой-то страшный флэт. Вышибленная дверь была аккуратно прислонена к косяку, но никого из находящихся в квартире это особенно не тревожило. Симферопольская собрала ингредиенты, объявила о том, что сейчас сварит свой фирменный, «яблочный» винт, и приступила к таинству. Я нервничал. У меня был собственный одноразовый шприц, Наташка была профессиональным варщиком, но меня все равно потряхивало. Трава травой, а вот внутривенно я никогда в себя ничего не заливал, кроме кофеина, когда надо было поднять давление и откосить от работы. И когда Наташка разбила прямо над плитой пузырек с почти готовым первитином, я, признаться, еле сдержал облегченный вздох. Гул разочарования вперемешку с отборным матом взорвал квартиру. Бедная Наташка Симферопольская сама крыла себя последними словами, но быстро взяла себя в руки. Схватила какое-то тряпье, соорудила из него кулек, отдаленно напоминающий спеленутого младенца, и, загадочно подмигнув, пошла на лестницу. Вскоре сквозь выбитую дверь до нас донесся ее жалобный голос:

— Ребеночек кашляет, нет ли у вас, люди добрые, солутана? Нет, спасибо, это не подойдет, моему малышу только солутан помогает.

Обошла три подъезда, но вернулась, настырная, аж с двумя банками «салюта»!