Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

Варяг заставил матросов разойтись, угрожая им пистолетом. Их недовольство объяснялось теперь не только тараканами. Авторитет вожака был сильно подорван тем, что он не принял вызов. К тому же запихнуть соперника в спичечный коробок показалось этим матерым прохвостам верхом неблагородства.

Скоро, впрочем, волнение стихло само собой. Путь назад был отрезан; приходилось любой ценой двигаться вперед, вклиниваясь в кишащую гущу плавучих тараканов. Сложные маневры и крайнее напряжение всей команды исчерпали последние силы.

В последующие сутки на долю мореплавателей выпали самые тяжкие испытания. Стояла удушающая жара; плотный воздух был неподвижен; солнце палило немилосердно прямо над головой. Запасы питьевой воды подходили к концу; был введен строгий рацион. Полуголые матросы вяло передвигались по палубе (находиться в каютах было и вовсе невозможно), спасаясь где придется в хилой тени.

Что бы там ни говорила Лукреция, а тараканы были ей до крайности омерзительны. Впервые завидев водоплавающих тварей, она от брезгливости упала в обморок. Очнувшись, Лукреция с трудом взяла себя в руки и теперь лежала на корме, прикрыв глаза ладонями. Ее подбородок сильно дрожал, а сжатые губы, казалось, едва удерживали остатки жизни, теплящейся в распростертом под жгучими лучами теле. То и дело члены ее, будто в лихорадке, сводила судорога. Варяг подошел к ней и спросил:

— Ну что, девица, как тебе тараканчики?

— Милашки, — собравшись с духом, ответила Лукреция и сверкнула глазами.

Время от времени какой-нибудь не слишком сонный таракан взбирался по борту и преспокойно разгуливал вдоль палубы. Матросы относились к посетителям с уважением, боясь разгневать их товарищей. Варяг осторожно подобрал одного таракана, ползавшего неподалеку, и направился с ним к Лукреции. Та сначала побагровела, затем покрылась мертвенной бледностью, но закусила губу и не проронила ни слова. Варяг поднес ей таракана к самому лицу, а потом бережно опустил на палубу.

— Зря ста-раетесь... все рав-но... ничего... не добь-етесь, — еле выговорила девица, стуча зубами. — Мало того что у вас перхоть, так вы еще и трус, Роберто Коракальина. Я слышала, как он бросил вам вызов, а вы... вы... — Больше она ничего не смогла сказать.

Лоснящийся от пота, раздетый до пояса капитан пытался подобраться к бочонку с водой. Варяг его заметил.

— Вы уже получили свою порцию, убирайтесь!

— Большой Варяг, у меня все нутро горит. Я отдам концы, если не...

— Прочь, прочь отсюда! — повторил Варяг, замахнувшись хлыстом.

— В вашей власти прикончить меня. Но я все равно скажу... Девчонка права! Да-да, вы не приняли вызов червяка, и я... и мы больше вам не верим. Мы все... все ненавидят вас, и я тоже... — Капитан упал как подкошенный, сотрясаясь всем телом.

— Пес! — процедил Варяг и пнул ногой бесчувственное тело. (Капитан не выказывал признаков жизни.) — Пес шелудивый, — накинулся Варяг на бездыханного капитана, — сунься еще раз не в свое дело... — Потом в замешательстве обернулся к девице. — Я отказался из-за тебя, Лукреция. Если хочешь, я согласен. Я принимаю вызов. Сейчас же. Немедленно.

Лукреция злобно рассмеялась. Варяг растолкал дремавшего матроса в треуголке и велел ему принести коробок с червячком. Тут как раз повеял легкий ветерок; заодно с вестью о небывалом зрелище он словно вдохнул силы в оцепеневшую команду. Все поднялись как по волшебству и устремились на корму поглазеть на невиданное состязание.

— Только бы одним глазком глянуть, как это червяк будет ее любить, — говорил, хихикая, адвокату кок. — Черт меня дери, как же этакая шмакодявка совладает с девицей?

Червячка достали из коробка.

— Ну так что? — спросил он высокомерно.

— А вот что, — огрызнулся Варяг. — Я принял ваш вызов. Начнем немедля. Вы готовы?

— Всегда к вашим услугам.

— А ты, Лукреция, готова?

— Готова.

Бросили жребий, кому быть первым. Выпало Варягу.

Склонившись к Лукреции, он нежно поцеловал ее веки и ласково провел ладонью по волосам. Вскоре поцелуи стали более настойчивыми, более страстными; они скользили по щеке все ниже, пока не достигли рта. Варяг горячо обнял девицу; губы их слились в долгом поцелуе. Медленно, почти с женской осторожностью его сильные руки повторяли линию ее плеч и спинной излучины, внимательно следуя малейшим изгибам грациозного тела, иногда замирая и любовно ощупывая его. Затем губы Варяга спустились еще ниже, отыскали подмышечную впадину, обозначили овальную ложбинку меж грудей, сами груди и бедра; ладони воспроизвели их выразительную округлость, перешли к икрам, настойчиво задержались на лодыжках, коснулись подушечек пальцев на крошечной ножке и пробороздили то место, где они соединяются со ступней... Все это время Лукреция лежала неподвижная и холодная; глаза девицы оставались открытыми и насмешливо, с налетом презрения смотрели поверх головы ласкавшего ее мужчины.