Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

Джиза начала раздеваться. Сначала нерешительно. Потом с каждым движением все увереннее. Все оказалось так просто. Гораздо проще, чем можно было предположить. Наконец ее нагое тело предстало перед всеми таким, каким и должно было оказаться, — гибким, юным, белоснежным. Ни одного изъяна — ни уродливых бородавок, ни отвратительных родимых пятен. Брильянт чистой воды, ослепительный алебастр, теплый янтарь. Марчелло смотрел на нее без жадного, похотливого любопытства. Он просто восхищался ее красотой. Эта спокойная одухотворенная красота до краев переполнила его чувства. Любовь озарила земную красоту божественным, благословенным светом.

Все присутствующие, в том числе оба литератора, дружно зааплодировали. Доброжелательница побледнела и потупилась. Джиза застенчиво улыбалась, пытаясь укрыться ладонью.

— Ну что, вы довольны? Пора по домам. Надеюсь, меня тоже отпустят с миром, — сказала она, накинув на плечи что-то невесомое из одежды.

— Довольны — не то слово! Все правила игры соблюдены. Мы добились всего, к чему были устремлены наши помыслы. Справедливость, добродушие, а главное — красота торжествуют, — галантно, хотя и не без напыщенности, произнес свой спич толстяк художник.

— И тем не менее, — возразил литератор-аналитик, — во всей этой истории, то есть в ее развязке, есть что-то такое, что меня не убеждает.

— Вот как? Что именно? — набросился на него второй литератор.

— В двух словах не объяснишь... Такое ощущение, будто что-то упущено.

— Упущено?

— Так говорят о времени — «время упущено». Или об игре — «упущена игра». Вы понимаете?

— Вполне. Только мне представляется, что в данном случае, напротив, полностью раскрыты возможности жанра, в основе которого отношения между людьми. Более того, я полагаю, что развязка как раз выдержана в духе этого жанра, — произнес второй литератор, во-первых, движимый духом противоречия, а во-вторых, пусть знают, что он тоже владеет слогом.

— Да это у тебя в голове что-то упущено, — заключил философским тоном художник, обращаясь к первому литератору. — Смотри, как бы из-за тебя шарманщики не остались без работы.

Пора было одеваться. Обычно на эту процедуру требуется времени больше, чем на раздевание. Но гостям так не терпелось поскорее попасть домой, что, оставив сомнения и забыв о приличиях, они не стали прятаться по углам, а оделись тут же, на глазах у всех, кто как умел.

Мысли Марчелло в это время были заняты другим. Маркиз, конечно, предложит подвезти ее на машине. Они живут по соседству. Что она скажет? Вот что: «Нет, спасибо, лучше пройдусь пешком». Тогда я, единственный, у кого еще нет машины, вызовусь ее проводить...

— Джиза, тебя подвезти? — спросил маркиз.

Джиза ответила так, как хотелось Марчелло, — слово в слово:

— Нет, спасибо, я лучше пройдусь пешком.

До свиданья, до скорой встречи, спасибо за прекрасный вечер, виски — что надо, увидимся на выставке, не повезло Бэкону, в какие руки попал, обычная история — результат отчуждения, уверяю вас — он импотент, копия с Домье — можно было бы и поталантливее сделать, до свидания, до встречи. Компания разошлась в разные стороны. Фыркнули моторы, зашуршали шины. Джиза и Марчелло пошли пешком — наугад.

Какое-то время они шли молча. Избегали даже касаться друг друга локтями. Было зябко и сыро. В небе застыла ущербная луна. Чем дальше они углублялись в город, тем пустыннее становились улицы, названия которых ничего не говорили ни уму, ни сердцу. По всему чувствовалось — скоро рассветет. Заря, как всегда, подстерегает запоздавшие пары. Взойдет солнце и осветит их бледные от бессонницы лица. Как в зеркале, они увидят друг друга — без прикрас. Что делать тогда? Что им останется от минувшей ночи? Но у Марчелло и Джизы еще и не было ничего. Им следовало поторопиться, чтобы не бывшее обрело определенность, свой голос, объем, теплоту.

— Куда ведет эта дорога? — спросила вдруг Джиза.

— К Колизею, — ответил Марчелло рассеянно.

— Нет, — она улыбнулась. — Я не то имела в виду.

— Да?.. Не знаю... Нет, знаю. И желаю этого. Надеюсь. Жду.

— Чего?

— Что ты меня полюбишь. Навсегда.

— Не надо желать, надеяться, ждать. Достаточно просто знать. Я люблю тебя. Давно. К чему вопросы? Ты и сам это знаешь.

— Но не был уверен.

— Неважно. Скажи лучше — мы плохо начали?

— Почему плохо?

— На сцене долго не проживешь. Свет рампы ослепляет. Рано или поздно хочется закрыть глаза. Забиться в темный угол. Я не хотела этого. А может, и хотела... Сама не знаю... Но так захотел ты. Ну, и что же теперь?