Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

А может быть, я мечтаю о славе? О том, чтобы после моей смерти кто-нибудь засвидетельствовал, что я подлинно марал чернилами бумагу? Ах, да какая мне с того польза, а моему бренному праху и подавно!

Пустые, тусклые слова. Напрасно стараюсь я заставить их засиять, напрасно ищу в них смысла и хоть какого-нибудь соответствия реальности. Они ничего не значат. А ведь были времена, я верил, что через них мне открываются горние выси... В иные годы ядреные орехи, вызревающие в горах, все оказываются пустыми, изъеденными червоточиной; а я, ненасытный, до сей поры хватаю обеими руками пригоршни пустой скорлупы, совершенно пустой скорлупы... Вот какой удел меня ждет, если и дальше не отступлюсь от честолюбивых замыслов.

Не то чтобы я был плохим поэтом; возможно, я даже хороший поэт, но суть от этого не меняется. В конечном итоге, вместе с жертвой моей яростной страсти или без нее, мне ничего другого не остается, как поменять профессию... Отец завещал мне небольшое состояньице, а тут на углу как раз продается бакалейная лавка... Ох, неужели же стать бакалейщиком? Может, мне лучше выбрать профессию поромантичнее?.. Впрочем, все вздор! Мне нужно набраться мужества и решиться на что-нибудь теперь же, пока не поздно. А не то всю жизнь проиграю в пустые ореховые скорлупки».

Перевод М. Ивановой-Аннинской

Писатель привык работать за большим обеденным столом (на обширной плоскости которого свободно и удобно размещались орудия его труда). А причина была простая: письменного стола у него не было. Разведясь с ним, жена, кроме выводка, забрала из дома всю убогую обстановку, за исключением столовой мебели, то есть обеденного стола да буфета, где писатель хранил теперь старые рукописи и кое-какие книги. Условия для творчества, прямо скажем, не совсем подходящие: работать в окружении предметов домашнего обихода, предназначенных для принятия или хранения пищи, художнику слова не подобает. Но он не роптал.

Роптала жена: целый год прошел, а денег на покупку новой мебели она от мужа так и не дождалась. Хоть бы какой паршивенький стол, чтобы усадить за него милых крошек — сколько же можно ютиться на кухне!.. Вот так и настал для писателя черный день, когда пришлось отдать последнее.

Впрочем, у него остался маленький столик — за таким дамы обычно пишут приятельницам розовые, серые или нежно-зеленые записочки, в которых сообщают о погоде или ехидствуют по поводу нарядов соперниц на пышных светских приемах. Одним словом, столик был слишком мал... А может, не так уж и мал? Может, если подойти с умом, то и его хватит? Бросив все, несчастный, осиротевший писатель принялся за разрешение этой проблемы.

Задача оказалась не из легких. Сколько раз устраивал писатель смотр вещам, заполнявшим обычно большой стол, и неизменно приходил к выводу, что на маленьком столике (так, чтобы и порядок был, и место оставалось) уместится далеко не все. «К черту, — сказал он себе, — надо просто-напросто что-нибудь убрать. Начнем все сначала».

Чернильница. Эге, хотел бы я посмотреть на такого писателя, у которого бы не было на столе чернильницы! Тем не менее тут было над чем подумать. Дело в том, что писатель по каким-то своим внутренним мотивам привык писать авторучкой, макая ее всякий раз в чернила. А что, если ее заправить, как делает большинство нормальных людей? Но по зрелом размышлении писатель решил не менять своих привычек. Итак, чернильница (невзрачный пузырек) была оставлена как предмет первой необходимости. Посмотрим, чем еще занята правая часть стола.

Нож для разрезания бумаги. Тут и думать нечего! Даже если писатель за всю свою жизнь не раскрыл ни единой книги, а уж неразрезанной и подавно, то в душе его все же теплится надежда, что однажды с ним это случится и он прилежно засядет за изучение творений своих предшественников, а то и современников. Вот как раз тогда и может понадобиться нож. Нет, нож для разрезания бумаги должен быть всегда под рукой.

Скоросшиватель. Обсуждению не подлежит. Когда писатель, трудясь в поте лица, сочинит умную статью или невероятный рассказ, он потянется скрепить листы. Не идти же ему с воспаленной еще головой на поиски скоросшивателя.

Противоастматические таблетки. Писатель, известное дело, курит как заведенный и подвержен внезапным приступам. Таблетки непременно должны быть наготове, чтобы прийти на помощь натруженным легким.

Пилочка для ногтей. С этим тоже все ясно. Только подстрижешь ногти — и двух дней не пройдет, как они снова царапаются. Их приходится то и дело подпиливать (зубами не справиться).