Сергей Тепляков - Двуллер. Книга о ненависти

Наташа выложила текст интервью, распечатанный в двух экземплярах, и оба мента принялись его читать, делая вид, что только для этого и собрались. Протопопов в общем-то едва замечал, что читает – так был возбужден. Хоркин же отмечал, что текст и правда неплохой. «Ишь какой спец из Протопопова получился!» – подумал он, решив, что на следующей неделе сам расскажет этой девчонке что-нибудь эдакое, пусть и его, хоркинская, фамилия, будет в газете большими буквами.

– Ну, мне все нравится… – перевернув последний лист, сказал Протопопов.

– Да что говорить – видна рука мастера! Вернее – мастерицы! – заявил, хлопнув ладонью по столу, Хоркин.

– А тогда распишитесь, пожалуйста, на каждом листе… – попросила Наташа. – С нас требуют, чтобы интервью было заверено тем, кто его давал. И поставьте дату и время…

– Ого! – сказал Протопопов. – Какие у вас строгости. Прямо как у нас.

Они стали расписываться каждый на своем экземпляре. Расписываться и правда было не лишнее, но Наташа придумала это еще для того, чтобы показать потом – вот, заверили они мне интервью, ни о чем плохом не думали, были живые.

Расписались. Протопопов заявил, что такое дело надо отметить. Снова выпили. Вдруг наступила тишина. Хоркин смотрел на Протопопова, всем видом сигнализируя: «Ну давай, договаривайся». Протопопов не мог придумать, как бы ему сказать про квартиру в лесу. Наташа смотрела на них выжидающе.

– Знаете, Наташа, а Володя-то у нас счастливый новосел! – сказал, наконец, Протопопов.

– Да вы что?! – сказала Наташа.

– Да, да. Отличную купил квартиру – в лесу, там тихо, белки по соснам прыгают. Поедемте? Вы своим женским глазом посмотрите новую квартиру, может, что посоветуете.

– Ага, – подключился Хоркин. – Вот не могу решить, какого цвета обои клеить?

«Обои, говоришь…» – внутренне усмехнулась Наташа.

– Ну поехали… – как бы нехотя сказала она. – Только давайте не будем вместе выходить. А то на меня и так ваши тетки косятся. Давайте я в пресс-службу зайду, а вы выезжайте на Молодежную и ждите меня там.

– Ишь, соображает журналистика! – кивнул Протопопов Хоркину. – Нам и правда не надо с ней светиться. Вдруг да и понадобится секретную информацию слить. Ну так мы вас будем ждать на Молодежной с той стороны, где банк. У меня черный джип, «Ленд-Круизер».

«И у этого «Крузак»! – подумала Наташа. – Да еще и рюмочки! Неужто и правда все мужики одинаковые?!»

Она пошла в пресс-службу – будто бы за тем, чтобы вызнать у них подробности двух небольших дел. Ребята в пресс-службе вроде бы отнекивались, но так, что и рассказали ей почти все – это была обычная игра журналистов с пресс-службой. Заняло это все минут пятнадцать. В кармане у Наташу уже пискнул телефон – пришла смска, и она не сомневалась, что это Протопопов и Хоркин напоминают о себе. Спускаясь по широкой лестнице милицейского управления она глянула в телефон – так и есть: «Наташечка, мы вас потеряли» – писал Протопопов.

Она дошла до Молодежной и увидела черный, наглухо тонированный джип. «Можно было бы прямо здесь их и порешить, – подумала она. – Такая тонировка, что и не увидит никто». Но эта мысль была так, шутка – убить посреди города и остаться незамеченной нельзя.

Она влезла в джип на заднее сиденье, радуясь этому – с улицы не видать. Протопопов поехал. «И едем-то снова за город»… – подумала Наташа, вспоминая, как почти той же дорогой вез ее Карташов навстречу собственной смерти.

Черный джип подъехал к кирпичному забору. Хоркин высунулся и помахал рукой. Шлагбаум поднялся.

– Ну показывай, куда рулить-то? – спросил Протопопов, проезжая вдоль дома.

– А вот здесь, на стоянке оставляй машину, а дальше пешком. Второй подъезд, – сказал Хоркин, вытаскивая из кармана ключи.

Как вошли в дом, Хоркин взял тон экскурсовода – он еще не остыл от покупки этой квартиры, да и надо было делать вид, будто они и правда приехали ее осматривать.

– Совсем новый дом, даже консьержа еще не наняли… – говорил Хоркин в холле. «Консьержа не наняли – это хорошо…» – подумала Наташа. – Заехали только две семьи и я – и это на весь подъезд.

Против воли, удивляясь себе, Наташа почувствовала жар возбуждения. Этот жар все усиливался, когда они ехали в лифте, когда Хоркин открывал дверь, когда они вошли в квартиру и скидывали обувь и куртки.

– Ну вот… – развел руками Хоркин, стоя посреди огромной комнаты с окнами в два этажа высотой, и явно гордясь всем – и ее размерами, и ее окнами, и соснами за стеклом. – Вот моя халупка. Не судите строго…