Анатолий Голубев - Тогда умирает футбол

– Видишь ли, мой мальчик, в жизни так много всего, что не по душе… Но в жизни все далеко не так просто – вот это «черное», вот это «белое», ты «за» или «против»… Нет, все не так просто. Вот ты думаешь, я всесильный бог «Манчестер Рейнджерс». Впрочем, ты этого не думаешь. Ты знаешь, кто бог. А я, – он махнул рукой, – я пятнадцать лет жизни отдал этому клубу, но так и остался на правах «мерси» у денежного мешка.

Есть менаджеры, которые втянуты в дело. И они давно бы послали тебя с твоей правотой подальше. Мне хватит моих денег, и я не лезу в финансовые дела. Более того, когда итальянцы предлагали непостижимую сумму за переезд в Италию, я отказался. Здесь я делаю важную работу. Конечно, ваш брат журналист нередко проезжался по мне: дескать, старик Крис не гак уж много делает – больше болтает.

Уж как меня поносили, когда я в самый расцвет клуба заявил, что будущее «рейнджерсов» с этим составом не вселяет оптимизма. «Брюзжание», – упрекали меня. Может быть, тогда это и звучало похвальбой, когда я сказал, что через два года молодежь достойно заменит отличных ребят, которым уже подкатило под тридцать.

Ты помнишь, меня хотели выжить из клуба за то, что я слишком рьяно выдвигал юнцов. И только железная рука Мейсла поставила все на свои места. Он долго говорил со мной, вот как я сейчас с тобой. Взвешивал все «за» и «против» и дал согласие, чтобы я взял с собой на товарищеский матч шестнадцать молодых ребят из плеяды Тейлора. И они выиграли. Я мог бы, конечно, почить на лаврах. Но я искал новых и новых мальчишек. И они сегодня играют. И президент доволен ими… А что убедило Мейсла? Только подсчет – я показал ему, сколько новых тысяч фунтов стерлингов валяется под ногами в виде молодых талантов.

О, я знал, на что иду! Знал: могу многое проиграть, но могу многое и выиграть. Молодежь, выступающая в низших лигах, дисквалифицируется. И ей надо расчищать время от времени место наверху. Я доверял молодым – и не ошибся. Однажды после действительно зрелой игры я вдруг почувствовал, что мои опасения за будущее клуба теперь и отныне излишни. Я добился своей цели.

Марфи сделал долгую паузу, столь несвойственную его характеру. Дональд не торопил, чувствуя, что все сказанное до этого – только прелюдия. Самое главное будет сейчас.

– В этом деле, которое затеваешь ты, Дон, я тебе не помощник. Я сознаю правоту твоих взглядов, Дон, но у меня нет ни сил, ни желания вести борьбу с Мейслом. Я знаю, что эта борьба будет не только жестокой, но и что Мейсл выиграет ее. А это значит – погибнет дело всей моей жизни, ибо Мейсл просто вышвырнет меня с работы. Вот так… Я не отговариваю тебя от принятого решения выступить против процесса. Ты молод. Если упадешь, еще сможешь подняться. А я старик… А старикам не рекомендуется падать – они редко когда поднимаются вновь.

Конечно, мой мальчик, ты вправе упрекнуть меня в пассивности… Ведь искусство жизни не в том, чтобы самому вызубрить несколько законов, а чтобы заставить и других людей жить по законам человечности. В жизни чаще всего руководствуются двумя принципами: «я хочу» и «это правильно». Вся жизнь проходит в борьбе этих двух принципов. Задача – уложить понятие «я хочу» в то, что мы называем «это правильно», – увы, не всегда под силу.

– А не проще ли назвать всю вашу позицию…

– Трусостью? Может быть. Может быть! Но иногда человек имет право и на трусость. Менаджеру суждено по должности быть трусом. Возьми игрока… Его заботы просты. Коль вышел на поле – отыграй девяносто минут, а если не вышел – и того легче. А менаджер вечно трясется от страха: то защитник получил травму, то правый край может загулять накануне матча, то, кажется, на прошлой неделе слишком увеличил тренировочные нагрузки, то уверен, что команда потеряла форму… Если дела идут хорошо – ты герой, но если… Тогда всех собак на тебя повесят…

Потом, затянувшись, Крис выпустил облако дыма и спросил с подковыркой:

– У тебя есть семья?

– Нет.

– Но у тебя есть Барбара. Уверен ли ты, что она пойдет за тобой, когда начнутся большие неприятности? А что они будут, надеюсь, ты понимаешь?

Дональд кивнул. То ли подтверждая, что Барбара пойдет за ним, то ли – что предвидит предстоящие трудности.

– А у меня семья. Выступать против процесса – значит искать работу. Это значит поднимать семью. Джейн так не хотела ехать в Италию, когда мы были молоды. А теперь… Пойми меня правильно, Дон, я не прошу к себе снисхождения. Я хочу, чтобы ты понял, что я уже не солдат. Я интендант – не более.