Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2000)

Было время, когда американцы свою глобальную миссию понимали несколько иначе. Отцы основатели республики учили: мы должны заражать другие народы своим примером, избегая вмешательства в их дела. Конечно, мир стал иным, чересчур «тесным», отчего в отдельных случаях вмешательство одних стран в дела других становится почти неизбежным. Но иными стали и американцы: они в значительной степени утратили чувство собственного несовершенства, некогда им не чуждое, как не чуждо оно вообще народам, исповедующим христианство. Их идеализм (как они сами его называют) в аспекте внешней политики стал более настойчивым, более «мускулистым»; заметнее стала аура собственной праведности, «покрывающая» и те составляющие их внешней политики, которые отнюдь не являются идеалистическими.

Идеализм в данном случае выражает, как сказал бы сэр Джон Фальстаф, лишь «освещенный участок на лице». Есть и другие, неосвещенные. Если не корысть выражают они (когда американцы говорят, что им «ничего не надо» в Косове, в материальном смысле это, наверное, правда), то, во всяком случае, заметное по некоторым подрагиваниям мышц упоение собственной силой, «волю к власти», желание устроить мир по-своему.

В самом идеализме их есть нюанс, передаваемый репликой одного не очень симпатичного персонажа из старого фильма об Айболите: «А кто не захочет, чтобы я делал добро, я того в бараний рог скручу». Нюанс далеко не случайный. Выдающийся американский теолог Рейнхольд Нибур (уделявший внимание также вопросам внешней политики) писал: «Без чувства всеобщей эгоцентрической испорченности страсть к универсальной человечности преображается в ненависть к тем, кто проявляет свою самость иначе, чем проявляете ее вы» [5] Niebuhr R. Christian Realism and Political Problems. L., 1955, p. 22 . Что мы и наблюдаем на Балканах.

Лишь на первый взгляд сказанное противоречит такому психологическому качеству, отличающему современных американцев — впрочем, и европейцев тоже, но к американцам это относится в еще большей мере, — как терпимость (которую иногда хочется даже назвать чрезмерной). Ибо терпимость проявляется лишь в рамках определенных «правил игры», порою весьма жестких. Такое вот сочетание кротости и крутости.

Но вот что хотелось бы подчеркнуть: «место», откуда следует подвергнуть критике Америку и Запад в целом, не должно иметь ничего общего с советской традицией антизападничества и особенно антиамериканизма, увы, еще очень живучей, как это показал всплеск противоамериканских настроений на другой день после того, как начались бомбардировки в Югославии. Многие люди старших поколений по-прежнему смотрят на Америку глазами Кукрыниксов, принимая ее за средоточие едва ли не всех зол, какие есть на свете. К ним подстраиваются молодые люди, движимые, очевидно, иными мотивами. Они кое-что знают об Америке, отчасти даже «заражены» ею и досадуют лишь, что не по карману им калашный ряд; зависть толкает их клясть заокеанского гегемона, сумевшего проникнуть в их души. Кроме зависти тут есть, наверное, и чувство «своей команды», но это далеко не то же самое, что патриотизм.

Еще хуже, что духом «холодной войны» дышат «мужи совета» — многочисленные эксперты из разного рода научных учреждений и фондов (и дышали им еще до того, как НАТО сделало свой faux pas, ложный шаг на Балканах). Как пишет один из них, которому разговоры о «негативных» (так — в кавычках!) сторонах «холодной войны» успели «набить оскомину», «логика ее („холодной войны“. — Ю. К.) возникновения и развития была по сути своей традиционной и понятной» (я цитирую вполне научный по видимости сборник «США и внешний мир» /Издательство Московского университета, 1997/). Такой или близкой точки зрения придерживается подавляющее большинство экспертов; разница между ними в том, что одни из них вину за возникновение «холодной войны» целиком возлагают на Соединенные Штаты, а другие «великодушно» готовы признать, что и СССР несет свою долю ответственности за нее. Задача на будущее, с их точки зрения, — в возобновлении силового противостояния, хотя бы и в более «мягкой» форме и только после того, как удастся восстановить отощавшую плоть: «вымотанную лошадь… надо сначала откормить, дать отдохнуть», а потом еще раз выводить на скачки (цитирую «Литературную газету» от 4 ноября 1998 года). В свете последующих действий НАТО на Балканах такая позиция кому-то может показаться прозорливо «патриотической».

Считаю воистину патриотической задачей трезвую оценку той роли, какую СССР играл в мире на протяжении всего послевоенного периода, что в огромной степени предопределило нынешний расклад сил и правд (равно как и неправд).