Александр Хургин: Целующиеся с куклой

И не потому не приняли Йосифа, что был он неспособен и глуп — в металлургический институт его взяли с первого раза без всяких взяток, — а потому что национальность не выбирают, а наследуют от предков. И национальность Йосифа, унаследованная им в том числе и от Элиши, не слишком подходила к той суровой социалистической эпохе. Вот эпоха ему и не позволила овладеть престижными с точки зрения лёгких заработков специальностями.

Ну, а в фотографы и в парикмахеры он сам не захотел идти. Говорил:

— Что же я, в самом деле, подамся после флота в парикмахеры.

И не подался, а пошёл по каким-то своим представлениям о жизни в сталевары. Может, его влекла романтика трудовых будней и красота горящего металла — их класс ещё в школе в мартеновский цех на экскурсию водили, и всем страшно понравилось то, что квас и газированную воду в этом горячем цехе пить можно было бесплатно и сколько хочешь. Но может быть, просто по молодости Йосиф туда пошёл и неведению. Теперь это не столь важно. А поскольку в жизни назад дороги нет, прожил он жизнь сталевара с высшим образованием, и ушёл из этой жизни на пенсию, и теперь заслуженно отдыхает.

Внук же Элиши, сын, значит, сталевара Йосифа, Бориска, живёт пока — тоже в качестве дипломированного инженера, но сварщика, и он ни дня по своей специальности не работал, а работал — как это часто случалось в далёкие советские времена с внуками парикмахеров — по снабжению. На большом и важном заводе министерства тяжёлого машиностроения и на других больших и важных заводах, и в тому подобных индустриальных местах. Не суждено ему было, видно, работать в качестве инженера-сварщика, несмотря на диплом и полученные в вузе технические знания.

И даже попав в эмиграцию и добившись признания тут своего диплома действительным, не нашёл он работы по сварочной своей профессии, значившейся в дипломе. И не только не нашёл, но понял, что не найдёт её никогда. Поэтому купил он две блестящие рамочки и повесил диплом и свидетельство о его общеевропейском признании на стенку, как раз напротив окна — чтобы лучи света на них непосредственно падали и освещали, и чтобы все входящие ими любовались, оценивая одновременно сарказм Бориски по отношению к самому себе.

В общем, все они, потомки Элиши, жили, чтобы кем-нибудь работать и оставить потомство, что они и сделали по мере способностей и по воле случая. Правда, дочь Элиши с майором потомства по себе не оставили. Они родили двух дочек, но те обе умерли в раннем младенчестве от разных инфекционных заболеваний. Первая от менингита умерла, а вторая от неустановленной инфекции. Медицина находилась в те трудные годы ещё на низкой ступени своего развития, и не все инфекции были ей хорошо знакомы. Сын же, Йосиф, который прожил жизнь сталевара, родил, чтобы оставить после себя, Бориску — инженера-сварщика и снабженца, а у Бориски родились вышеупомянутые Горбун и Шизофреник.

И вот, после того, как они родились, сын Элиши Йосиф вышел на пенсию и стал доживать свою жизнь лишь бы как-то дожить, раз уж она продолжалась и длилась. В основном, он сидел, привязанным к телевизору шнуром чёрных наушников, поскольку интенсивные производственные шумы плохо повлияли на его слух, и включал звук на полную мощность. Смотрел Йосиф по всем каналам новости и программы политического толка, пёк на праздники торты с вишнёвым джемом и ругался с женой без повода и без причины. Для какого-нибудь разнообразия ругался и хоть для какого-нибудь взаимного общения.

— Накорми кота, — кричал он жене, не снимая наушников.

— Я его уже два раза сегодня кормила, — отвечала жена.

— Чего? — кричал Йосиф из-под наушников, и это уже была ругань.

А внук Бориска, отец то есть Элишиных правнуков, сначала растил их с Раисой и ставил на ноги, а потом Шизофреник — тогда, правда, никто ещё не знал, что он шизофреник — снял штаны, присел в школе посреди класса и наложил кучу. И его обследовали доктора и определили шизофрению в обострённой форме и стадии. За ним в очень скором времени Горбун сделался горбуном. И Бориска осознал всю бесперспективность занятий воспитанием детей и разочаровался. Потому что какое могло быть будущее у горбуна и шизофреника? Их хоть воспитывай, хоть нет. И он руки опустил. Что ещё мог он с ними поделать, что им дать? Раз уж родились они такими, а не другими, то им и жить как придётся. А его дело сторона, поскольку он совершил всё, что мог и что должен был совершить по высшему какому-то замыслу. То есть он их зачем-то родил, произвёл, как говорится, на свет.