Петровский, можно сказать, выделил и описал «геном Булгакова». В «Мастере и Городе» представлено множество доказательств того, что в одной мастерской, одним мастером изготавливались ключи и от двери дома на Андреевском спуске в Киеве, и от «нехорошей квартиры» на Большой Садовой в Москве, и от дворцовых залов в Ершалаиме. Книга Мирона Петровского далеко выходит за границы проблемы «художник и культура города», да и сами границы оказываются совсем не там — и не так — пролегающими, как нам представлялось до ее прочтения.
Ольга КАНУННИКОВА.
Книжная полка Андрея Василевского
+ 7
В. Т. Третьяков. Русская политика и политики в норме и в патологии. Взгляд на события российской жизни 1990–2000. М., «Ладомир», 2001, 863 [восемьсот шестьдесят три!] стр.
В мартовском выпуске новомирской «Периодики», процитировав ироническую реплику Александра Агеева («Иногда мне кажется, что писания [Александра] Панарина — не аналитика вовсе, а поэзия, и „элита“, „массы“, „прогресс“ — художественные образы…»), я заметил: «А что же она — политическая аналитика — такое, если не поэзия? Неужели — наука?» У первого главного редактора «Независимой газеты» Виталия Третьякова иное мнение об этом жанре: «Ббольшая, чем у обычных журналистов, информированность; объективность комментария; превосходящая средние показатели точность, или сбываемость, прогноза».
Нет, поэзия! поэзия! — см. хотя бы «Разговор Березовского с Путиным. Политический сон в майскую (2001 года) ночь» («НГ», 2001, 18 мая). Впрочем, рецензент «Книжного обозрения» (2001, № 41, 8 октября) Феликс Штирнер уверяет нас, что «Русская политика и политики в норме и в патологии» — это большая проза. И уточняет, переворачивая известное ленинское высказывание о Маяковском: «Не берусь судить, как тут насчет политики, а вот насчет литературы ручаюсь, что это совершенно правильно». Перефразируя Штирнера: не знаю, какая это проза, но вот насчет политики — есть вещи в своем роде образцовые, о деле Бабицкого, например.
Том — огромен (я его ушибленной на гололеде рукой еле ворочал), и это только треть того, что напечатал Третьяков в своей газете. Статьи сопровождаются краткими авторскими комментариями — глядя из 2001 года, — например: «Одна из тех статей, за которую я до сих пор испытываю и профессиональную, и гражданскую гордость…», или: «Многое в этой статье мне нравится до сих пор…», или: «Какая все-таки наивность!» Но составить книгу только из удачных статей всякий может. В этом смысле «Русская политика…» — хороший урок для начинающих (и не только) журналистов: как из разносортицы, поденщины и всяческого прошлогоднего снега можно сделать хорошую и даже очень хорошую книгу. Потому что — труженик, профессионал.
Элвин Тоффлер. Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге XXI века. Перевод с английского В. В. Белокоскова, К. Ю. Бурмистрова, Л. М. Бурмистровой, Е. К. Комаровой, А. И. Мирер, Е. Г. Рудневой, Н. А. Строиловой. Научный редактор, автор предисловия П. С. Гуревич. М., АСТ , 2001, 669 стр. («Philosophy»).
Сразу отмечу, что русский перевод книги знаменитого футуролога Элвина Тоффлера (Alvin Toffler) вышел в издательстве, ориентированном на массовые продажи, тиражом три тысячи экземпляров, что по нынешним временам очень хорошо. Но… но… но… «Метаморфозы власти» («Power Shift»), как и две предшествующие части трилогии про шок будущего и третью волну, книга прогностическая — о том, чего (на момент написания книги) еще нет или почти нет, но что может произойти, если правильно интерпретировать настоящее (опять-таки на момент написания книги). Но вышла-то она в оригинале в 1990 году! Соответственно писалась в конце 80-х! (Меня искренне тронуло упоминание жесткого диска компьютера с памятью в 20 мега байт). Это ж надо, не при советской власти, не при Главлите, а при свободе и демократии, в отсутствие Идеологического отдела ЦК КПСС десять лет ждать, чтобы перевели некогда актуальную книгу, которую надо было читать по крайней мере в середине 90-х. А теперь, в начале XXI века, будущее уже наступило и мир изменился — изменился отчасти по Тоффлеру — и прогностика превратилась в констатацию очевидного, отчасти не по Тоффлеру… Короче, за что деньги уплочены?! [17] Поставить бы ее в «минус», но как вспомню, сколько заплатил…
Неужели за «поэзию»? Разворачивающаяся в книге картина меняющегося мира действительно впечатляет — при всех «но». Автор предисловия, профессор Павел Гуревич, считает, что известной контроверзой Тоффлеру являются строки Юрия Кузнецова: «Зачем мы тащимся-бредем / В тысячелетие другое? / Мы там родного не найдем. / Там все не то, там все чужое». А тут?
Читать дальше
