Дмитрий Данилов - Люди в местах

Покупает билет и заговорщицки садится в экспресс, идущий без остановок в аэропорт «Домодедово». Светло, тепло. Работает буфет. Накрахмаленные проводницы исполняют желания. Кругом сидят будущие пассажиры самолетов, думами своими уносящиеся в далекие северные, восточные и южные города, навстречу авиакатастрофам.

Экспресс набирает скорость и несется мимо адской местности Нижние Котлы, мимо станции Бирюлево-Товарное, мимо туповатых домов и бесполезных деревьев.

Скоро Новый год.

Николай забирается в тамбур и втихаря щелкает каким-то тумблером. Все вокруг незаметно, но необратимо меняется. Пассажиры вповалку, гипнотически засыпают, представляя себя уже в креслах своих самолетов. Проводницы теряют остатки бдительности, не могут ни на чем сфокусировать свое внимание. Вместо того, чтобы свернуть на боковую ветку, ведущую в аэропорт, экспресс несется вперед и вперед, набирает скорость, по грохочущему мосту перелетает Оку и, проскочив технологические нагромождения узловой станции Ожерелье, вместе с пассажирами, проводницами, машинистами и Николаем растворяется в белом зимнем морозном воздухе. От экспресса и его обитателей остается только огромный радужный столб, несколько дней неподвижно висящий в небе над бесконечным полем и прямыми железными рельсами.

Со всеми остальными людьми, бредущими, бегущими и ползущими по площади Павелецкого вокзала, ничего особенного не происходит и, по всей видимости, не произойдет. Наступает вечер, и все они, толкаясь, всасываются в метро, погружаются в покачивающиеся голубоватые вагоны и едут, в полудреме и ругательствах, к далекой станции «Речной вокзал», чтобы там бессмысленно, с воем бегать по флотским, фестивальным и смольным улицам, рыдать, уткнувшись лицами в автобусные остановки, неподвижно лежать на обледенелом Ленинградском шоссе, поднимать бокалы с шампанским и беззвучно оплакивать свои загадочные и бестолковые судьбы.

2001

Это место представляет собой долину, пологий, еле заметный желоб, тянущийся вдаль и там, в дали, исчезающий. Впрочем, и здесь, у чертановской, он, как уже было сказано, практически незаметен. Однако все же будем считать, что это долина.

Когда-то здесь, судя по всему, протекала река, величественная, полноводная, и по ней возможно скользили красивые парусные танкеры и контейнеровозы, выполнявшие опасные, но экономически выгодные рейсы по маршруту варяги — греки — варяги. А потом пришли технократически мыслящие менеджеры и упразднили реку, засыпали стройматериалами, и река прекратилась. Осталась только эта малозаметная, практически несуществующая долина.

В качестве транспортной компенсации было построено метро чертановская.

Просторное, раскидистое место. По краям призрачно-отсутствующе громоздятся дома. К беспорядочно разбросанным тут и там крупным предметам прилепились, как сакли к горным склонам, маленькие кургузые наглухо заколоченные магазинчики: ткани, гастроном, мир шурупов, подосиновики и другия колониальныя товары, птица, колбасы. Несколько действующих, полусломанных и полностью разрушенных неподвижных автомобилей. Если хорошо приглядеться, иногда в неясных закоулках этого широкого места можно увидеть полупрозрачное человеческое мелькание. А так — пусто, спокойно. В отдалении чернеет-зеленеет лес, простирающийся отсюда на многие тысячи километров, непроходимый, страшный, вечно-черно-зеленый. А вон там — конноспортивный комплекс, задуманный для смешивания коней и людей в равных пропорциях. Но, видимо, из этой затеи ничего не вышло. Потому что главные действующие (если так можно выразиться) лица здесь — трамваи.

Трамвайная линия пересекает долину поперек. Она начинается где-то очень далеко, среди шума больших городов, у океана. И убегает в дикие степи, к запаху трав, к восточным базарам, коврам и тюбетейкам, к высокоприбыльным нефтяным месторождениям. Все трамваи новые, блестящие, прошедшие техосмотр. На линии работает контроль. Проездные билеты можно приобрести у водителя в любом количестве. Проезд считается безбилетным в случае, если пассажир не прокомпостировал билет до следующей после посадки остановки. Впрочем, расстояния между остановками — не меньше двухсот километров, и даже самый нерасторопный, заторможенный, мечтательный пассажир успевает прокомпостировать свой прямоугольный клочок, делающий перемещение в пространстве законным и целесообразным. Хотя пассажиры в этих краях — большая редкость.