Юрий Морозов - Если бы я не был русским

Надеюсь, уже все читатели согласны со мной, что и любовь, и неким образом брак — последние могучие иллюзии, способные ещё кое-как расшевелить костенеющее воображение человечества на пороге начала третьего тысячелетия. О сублимациях сексуального влечения в виде искусства, науки и прочей бредятине и речи заводить не будем. Создатель «надуманной субъективистской теории психоанализа» некий Фрейд давно уже всё тут обмусолил. Интересен аспект брачного самообмана, подменяющего россиянам (в отличие от прочего культурного мира) самообман любви. Но здесь приходится толковать о природе самообманов и о методах борьбы с ними. А многие ли способны бороться? Я, к примеру, не встречал людей, не потворствовавших своим иллюзиям на каждом шагу.

Все эти россказни, как сослуживец лихо отрезал зарвавшемуся начальнику то-то и то-то, как шустрый покупатель осадил наглого и нечистого на руку продавца, что у такого-то брат друг министра и, следовательно всё может, что такая-то влюблена в рассказчика без задних ног и готова по его первому знаку сигануть без штанов в пропасть — всё это не более как лёгкий наркоз самообманов, преследующих человека от рождения до вырождения. А главное, рассказчик всегда прав, чист и невинен, а все эти остальные, ОНИ, — бараны, идиоты, лихоимцы, предатели. Да что тут говорить. Лёгкие галлюцинации моих героев — просто сигаретные дымки по сравнению с лесными пожарами и катастрофическими извержениями раскалённой паранойи многих прославленных и солидных мужей, а также целых государственных систем и учреждений.

Правда, здесь самообманы тесно переплетаются с сознательной и точно рассчитанной ложью, которая, в конце концов, перевешивает и затмевает всё на свете. Монументальная архитектоника царства лжи, возведённая руками, умами и жизнями строителей первых пятилеток, поражает девственное человеческое воображение. Не услышать ни одного слова правды от рождения до смерти — какие поколения какого народа удостоились такой чести, кроме поколений наших отцов и дедов и нас самих. Этот грандиозный эксперимент завершился оглушительной удачей — никто больше ни во что и никому не верит, а правду путают с враньём меньшей интенсивности.

Не верят ни в хорошее, ни в плохое, ни в нужное, ни в ненужное, ни в себя, ни в других, ни в Бога, ни в чёрта, ни в экономику, ни в любовь. Говорить кому бы то ни было полную и неприкрытую правду при подобном положении вещей становится практически невозможным, ибо ложь превратилась в национальный генофонд.

Я как-то попытался быть предельно правдивым целый день, но уже к вечеру незаметно для себя соврал раз, затем другой. То же произошло и на следующий день. «Нет уж, — сказал я себе на третий, — я человек русский, а шире ноздри всё равно не сморкнёшься».

Людская ложь, может быть, даже менее заметна и обременительна, чем воплощённая материально ложь вещей. Яркие и броские ткани, линяющие и теряющие всякий вид после первого дождя, обувь, просящая каши через неделю-другую после покупки, лампочки Ильича, исправно светившие ранее целями пятилетками, а теперь годные на месяц-другой, телевизоры, горящие вместе с квартирами, в которых они установлены, тонущие при полном штиле пароходы и летящие под откос, насыпанный туфтившими зеками, пассажирские поезда, дома и целые города, рассыпающиеся в прах при малейших земных колебаниях, потому что построены были не мастерами, а лживыми подобьями мастеров. Чем дальше в смутное будущее мы уходим от того Рубикона, который переступили более полувека назад, тем ненадежнее и лицемернее вещи, остававшиеся ими даже в эпоху «культа личности», ибо от Рубикона до пресловутой эпохи было ещё рукой подать.

Запасы так называемой порядочности, пресловутой совести, небезызвестного благородства, как, впрочем, и природные ресурсы: леса, реки, уголь, нефть и даже чистый воздух, накопленные до Рубикона, наконец истощились. Награбленное в царских и графских дворцах, а также в дворянских и епископских могилах, бездарно промотано за десятую часть цены, и тут вдруг вспомнили о заколоченном колодце правды. Может, она поможет вернуть переплавленные и проданные в Америку оклады икон — в разрушенные храмы, рафаэлей и рубенсов — в Эрмитаж, выкачанную в Европу нефть — обратно в землю, а бессовестных россиян — в лоно, хоть православное, хоть католическое, хоть в иудейское, только бы в лоно. Ну как не пожелать успеха в таком предприятии? Конечно, желаем, и успеха, и творческих удач, и счастья в том, что заменяет личную жизнь.