Михаил Попов - Паническая атака

После его ухода я начал стремительно съезжать в какую-то пропасть, уже слышал эхо неизбежного дна, но раздался звонок Артема. Ему нужны были деньги в долг. Ровно столько, сколько вернул Белай. Даже забавно. Приезжай, конечно.

С Артемом нельзя было вести себя так, как с Белаем. Даже за сто долларов он не стал бы троекратно вникать в мои душевные перипетии. Выслушать анекдот из жизни людей и собак — это пожалуйста. У меня была одна попытка. Собрав все внутренние силы, которых уже не было, я с улыбочкой на почти трясущихся губах изложил в сотый, кажется, за сегодняшний день раз свою собачью историю. Очень трудно рассказать интересно о том, от чего тебе страшно. Не знаю уж, как у меня вышло.

— Да-а, — равнодушно хмыкнул Артем. — Неприятно.

Интересно, что он тоже не избегнул религиозного поворота темы, напомнил мне, что грех уныния — самый страшный из грехов. И тут же криво откланялся. Как я завидовал в этот момент его межпозвонковой четырехмиллиметровой грыже, дававшей право смотреть на мир под неким критическим углом, но вместе с тем не влиявшей на общее оптимистическое состояние духа.

Какие разные есть болезни и как по-разному люди болеют. Я вернулся из прихожей в комнату с этой плодотворнейшей и такой новой для меня мыслью, сел в кресло и понял, что брошен. Ленка на работе, и работа ее располагалась на обратной стороне Луны.

Ничего не понимающими руками я начал разбирать сумку, с которой носился по городу в поисках спасения. Сверху лежал «Спорт-экспресс», сегодняшний, но показавшийся нестерпимо устаревшим. На первой странице — фотография зенитовского форварда Александра Кержакова. Я всегда симпатизировал крепконогому парню, а тут почему-то почувствовал отвращение. Кержаков. Киржач. Никакой связи, конечно, но я швырнул газету в угол.

Скомканный серый шарф — я тут же ярко и болезненно вспомнил белый профессорский. Папка с возвращенной мне сегодня из издательства рукописью. «Моя печень тяжела, как отвергнутая рукопись», — всплыла чья-то фраза. Я взвесил свою папку и с удивлением обнаружил, что не испытываю никаких отрицательных эмоций в связи с нею. Страх, оказывается, тот же наркоз, уничтожающий ощущение не только приятного, но и неприятного тоже.

Вслед за рукописью у меня оказалась в руках книжка с большим коричневым шакальим профилем на обложке. «Бессмертный Анубис».

То есть?..

Откуда она могла оказаться в моей сумке?

Я быстро побежал в кабинет и там, в развале «египетских» книжек у компьютерного стола, обнаружил еще одного «Анубиса». Одного я держал в правой руке, другого в левой. Внешне они были абсолютно одинаковы. Одного я купил на уличном развале за тридцать рублей, второй… я поискал ценник. «Изд. дом „Глобус“. 54 руб.». Так это что, я купил его сегодня в «Глобусе?» Дичь какая-то! Зачем?! Я тупо переводил взгляд с одного собачьего профиля на другой. Египетская магия, мать ее! Впрочем, понять эту магию нетрудно. Обалдев от неописуемого медицинского открытия, отключившись от мира сознанием, поплыл обратно к выходу из магазина, как по гирокомпасу. Взял с полки ту единственную книжку, к которой прикасался, направляясь к медицинским полкам. Просто так с ней меня не выпустили, поэтому заплатил за нее. Сунул автоматически в сумку, думая совершенно о другом.

Объяснив себе так быстро историю со вторым «Анубисом», я на секунду приободрился. Я подумал, что если когда-нибудь будет сделано описание этой истории, то конечно же для этого случая с сомнамбулической покупкой, несомненно, в будущем тексте уже готово место. Я еще не додумал эту вполне невинную мысль до конца, как принужден был свалиться в кресло, срубленный напоминанием о том, что никакого будущего у меня может и не быть. Скрючившись на манер огромного, нескладного зародыша, я тихо завыл. По-шакальи.

Вечером этого дня к нам явились гости. Игорь Бойков с супругой. Когда-то Ленка работала в гастрономическом журнале «Магазин», где Игорь заведовал отделом, и они производственно симпатизировали друг другу. Компанейский парень, незлой начальник, предприимчивый человек, в каком-то смысле герой нашего негероического времени. Недавно женился на, по общему мнению, неописуемой красавице. Супруга Бойкова и в самом деле потрясала воображение. Элеонора слегка напоминала Мерилин Монро, но в масштабе один с четвертью к одному. У нее всего было немного больше — и бюста, и бедер, и волос, и улыбки.

Сам Бойков представлял собой «грабли в очках». Хотя очень деятельные, неутомимые грабли. Чтобы одевать, раскрашивать и развлекать свое достояние, он трудился в четырех местах и что-то еще тачал на дому. Писал, оказывается. И собирался открыть журнал под условным названием «Нострадамус». Я не очень удачно скаламбурил — мол, настрадаешься ты с этим Нострадамусом, — Бойков покатился со смеху и ничуть не обиделся. И предложил сотрудничество. Он, видите ли, знает, что у меня перо, так не согласился бы я «строгать» в номер по гороскопу? Я отнекивался тем, что не Глоба и, хотя все эти хиромантии глубоко презираю, должен признать, что в них не силен. Бойков замахал руками, это вообще было его любимым движением. Он тоже не стал вникать в тонкости черных методов, да это и не надо. В таких делах «главное — обнаглеть». Любой гороскоп, говоря откровенно, — набор ничего конкретного не выражающих штампов, поэтому читателю все равно, верит составитель в то, что написал, или хохочет над написанным.