Виктор Пелевин - Ампир «В»

«Где мы?» – спросил я Митру.

«Рядом с Рублевкой», – ответил он.

«Понятно, – сказал я, – где же еще… А почему вокруг этот туман? Я никогда такого не видел».

Митра не ответил. И вдруг я второй раз за день испытал приступ острого ужаса.

Я ощутил дыру в земле. Она была впереди по курсу.

Если бы я смотрел на мир обычными человеческими глазами, я, скорей всего, ничего не заметил бы: вокруг дыры росли деревья, она была со всех сторон окружена забором, а сверху затянута маскировочной сеткой с густо налепленными пластмассовыми листочками (я чувствовал, что это поддельные листья, поскольку все они были одинаковой формы и размера). Даже если бы я разглядел скат земли под сеткой, я принял бы его за овраг. И уж точно я не нашел бы в этом ничего странного – мало ли в ближнем Подмосковье оврагов, затянутых маскировочной сеткой.

Но я видел дыру не глазами, а своим локатором. И она казалась мне прорехой в мироздании, потому что мой крик улетал в нее и не возвращался. Кажется, внизу пропасть расширялась, хотя наверняка я сказать не мог – это было слишком глубоко. Так глубоко, что мне делалось нехорошо. Или, может быть, дело было не в глубине, а в чем-то другом… Словом, мне ужасно не хотелось приближаться к этому месту, но Митра летел именно туда.

Полностью скрытая сеткой, дыра напоминала по форме приплюснутое человеческое сердце – как его рисуют в комиксах. Или, понял я обреченно, пальмовый веер над моей детской кроватью… Дыра была со всех сторон окружена высоким глухим забором, который я заметил издали. Но теперь мне стало ясно, что это ограды разных участков, прилегавших друг к другу. Заборы были разной высоты, из разного материла – но смыкались друг с другом так, что ограждение выходило сплошным, без малейшего просвета. Подойти к дыре по поверхности земли было нельзя.

«Внимание, – скомандовал Митра, – делай, как я!»

Выгнув крылья, он спустился к краю сетки, затормозил почти до полной остановки, изящно перегруппировался в воздухе и нырнул под ее край. Я последовал за ним – и, пролетев впритирку к заросшему травой обрыву, ухнул в пропасть.

Там было прохладно. На скалистых стенах кое-где росли трава и кусты. Пахло можжевеловым дымом – или чем-то похожим. Я чувствовал множество отверстий и расщелин в камне, но не видел их. Виден был только одинокий огонек на стене обрыва.

«Видишь лампу? – спросил Митра. – Тебе туда».

«А я доберусь один?»

«Тут трудно заблудиться. И потом, ты теперь не один…»

Я хотел спросить, что он имеет в виду, но он уже летел вверх. Тут я заметил, что в шахте появился еще один вампир. Он разминулся с Митрой у края пропасти и теперь снижался.

Я сообразил, что мне надо быстрее садиться, потому что лететь в узком пространстве вдвоем будет неудобно. Это было неудобно и одному. Я двигался как пловец в бассейне – долетев до одного края, переворачивался и летел к другому, постепенно снижаясь.

Вскоре я спустился к источнику света. Он был скрыт полукруглой аркой. Перед ней была небольшая площадка над пропастью, на которую падал желтый электрический луч. Здесь, похоже, мне и следовало приземлиться.

Я несколько раз пронесся от одного края расщелины к другому, прикидывая, как это сделать. Крылья второго вампира шелестели всего в нескольких метрах надо мной, и я стал всерьез опасаться, что мы столкнемся. Надо было спешить, и я решил довериться инстинкту.

Оказавшись точно над площадкой, я затормозил до полной остановки в воздухе, сжал крылья в кулаки и упал на их роговые костяшки. Движение вышло очень ловким, но слегка патетическим – я оказался в какой-то молитвенной позе, словно преклонил колени перед алтарем. Почти сразу же второй вампир с шорохом приземлился рядом. Я повернул голову, но увидел только его черный силуэт.

Вокруг было темно, тихо и сыро. Впереди была арка, вырубленная в камне. За ней горела слабая электрическая лампа в плафоне желтого стекла в виде надрезанного крестом апельсина: она не столько рассеивала тьму, сколько подчеркивала ее. Под лампой была дверь. Она сливалась по цвету со скалой, и я заметил ее только тогда, когда она стала медленно поворачиваться внутрь.

Она открылась, но в черном прямоугольнике проема никто не появился. Несколько секунд я колебался, не зная, что делать – то ли ждать приглашения, то ли войти внутрь. Потом я вспомнил про приветствие, которое мне надо было произнести. Похоже, было самое время это сделать. Повторив его про себя, чтобы не ошибиться, я громко сказал: