Виктор Пелевин - Ампир «В»

Гера висела прямо напротив меня, закрыв глаза. На нее падала полоса желтого света от лампы. Ее футболка сбилась вниз, и был виден пупок.

– Нравится? – спросил Энлиль Маратович.

Он обращался ко мне. Я быстро отвел глаза.

– Вы о чем?

– Висеть так нравится?

– Да, – сказал я, – даже не ожидал. Это потому, что кр… красная жидкость приливает к языку?

– Именно. Когда вампиру надо быстро восстановить силы и сосредоточиться, это лучший метод.

Он был прав – с каждой секундой я чувствовал себя все лучше. Ко мне возвращались потраченные в полете силы. Висеть вниз головой было так же уютно, как сидеть в кресле возле камина.

Несколько минут прошли в тишине.

– Сегодня вы должны узнать тайну, – сказал Энлиль Маратович. – Но у вас, я думаю, накопилось много вопросов. Может быть, мы начнем с них?

– Скажите, чем был наш полет? – спросил я.

– Он был полетом.

– Я имею в виду, все это снилось? Это особый транс? Или все это было по-настоящему? Что увидел бы сторонний наблюдатель?

– Главное условие такого путешествия именно в том, – ответил Энлиль Маратович, – чтобы сторонний наблюдатель его не видел.

– Вот это мне и непонятно, – сказал я. – Мы все время летели мимо домов, а в один я вообще чуть не врезался. Но Митра сказал, что нас никому не видно. Как такое может быть?

– Ты знаешь про технологию «стелс»? Это нечто похожее. Только вампиры поглощают не радиоволны, а направленное на них внимание.

– А мы видны в это время на радаре?

– Кому?

– Вообще.

– Вопрос не имеет смысла. Даже если мы видны на радаре, радар в это время не виден никому.

– Я предлагаю сменить тему, – сказала Гера.

– Принимается, – ответил Энлиль Маратович.

– У меня есть одна догадка, – продолжала Гера. – Мне кажется, я знаю, где жил язык до того, как поселиться в человеке.

– И где же?

– В этой огромной мыши, которой я только что была?

Энлиль Маратович одобрительно крякнул.

– Мы называем ее Великой Мышью, – сказал он. – По-английски «Mighty Bat». Смотри не скажи «Mighty Mouse», когда будешь общаться с американскими друзьями. Наши иногда так говорят по ошибке, а они обижаются. Такая культура, ничего не поделаешь.

– Я угадала? – спросила Гера.

– И да и нет.

– Как это – и да и нет?

– Нельзя сказать, что язык жил в Великой Мыши. Он был ею. Очень давно, много десятков миллионов лет назад. Тогда вокруг бродили динозавры, и пищей Великой Мыши была их красная жидкость… Отсюда и выражение «крик Великой Мыши»… Подумай, как это удивительно – кусая человека, ты даешь ему ту же самую команду, которая когда-то лишала воли огромную гору мяса. У меня это просто не укладывается в голове – хочется встать на колени и молиться…

Мне захотелось спросить, кому собирается молиться Энлиль Маратович, но я не решился.

– А этих огромных мышей находят в ископаемых слоях? – спросил я вместо этого. – Сохранились их скелеты?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что это были разумные мыши. Они сжигали своих мертвых. Так же, как это сегодня делают люди. Кроме того, их было не так уж много, поскольку они были вершиной пищевой пирамиды.

– А когда они ей стали? – спросил я.

– Вампиры всегда были вершиной пищевой пирамиды. Это была первая разумная цивилизация Земли. Она не создавала материальной культуры – зданий, промышленности. Но это не значит, что она была низкоразвитой, совсем наоборот. С сегодняшней точки зрения ее можно назвать экологической.

– Что случилось с этой цивилизацией?

– Ее уничтожила глобальная катастрофа. Шестьдесят пять миллионов лет назад на Землю упал астероид. Там, где сейчас Мексиканский залив. Над сушей пронеслись огромные волны-цунами, смывшие все живое. Но Великая Мышь сумела пережить их удар, поднявшись в воздух. В Библии осталось эхо этих дней – «земля была пуста и безвидна, и дух божий носился над водою…»

– Круто, – сказал я, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Пыль сделала небо черным. Наступили темнота и холод. За несколько лет вымерли почти все пищевые цепочки. Исчезли динозавры. Великая Мышь, которая питалась их красной жидкостью, тоже оказалась на грани гибели. Но вампирам удалось выделить из себя свою суть – то, что мы называем «язык». Это была как бы переносная флэш-карта с личностью, сердцевина мозга – своего рода червь, на девяносто процентов состоящий из нервных клеток. Это вместилище индивидуальности стало селиться в черепе других существ, лучше приспособленных к новым условиям жизни, и входить с ними в симбиоз. Подробности, я думаю, не надо объяснять.