Виктор Пелевин - Ампир «В»

Или это будут рапиры? Что чувствует человек, когда его протыкают рапирой? Наверно, это как порезаться хлебным ножом, только глубоко внутри – до самого сердца. Я несколько раз пытался представить себе это, и каждый раз меня передергивало.

Впрочем, я не пугал себя этими фантазиями, а, наоборот, успокаивал. Подобные варианты совершенно точно мне не грозили: я помнил о специальном оружии, про которое говорил Локи. Самой дуэли можно было не бояться.

Угроза исходила от дуэльного ордера Митры. Вот о чем было страшно думать: он действительно мог выписать мне билет на встречу с Богом, чтобы я сам выяснил, кто прав – Озирис или его ред ликвид-провайдер. А даже если не это, думал я, Митра все равно придумает какую-нибудь невероятную мерзость, и лучше мне вообще ничего про нее не знать. Вот так куется воля к победе…

Когда до одиннадцати осталось полчаса, я сообразил, что еще не решил, как оденусь. Порывшись в шкафу, я нашел черную пиджачную пару, которая была мне немного велика. Зато не будет стеснять движений, подумал я. На ноги я надел ботинки с твердым мыском – не то чтобы всерьез готовясь к драке, а на всякий случай. Затем я намазал волосы гелем, выпил для смелости немного виски, сел в кресло и стал ждать гостей.

В одиннадцать в дверь позвонили.

Локи и Бальдр были свежевыбриты, благоухали одеколоном и имели торжественный и официальный вид. Локи нес в руках вместительный черный баул.

– Мы, наверно, вызываем подозрения, – весело сообщил он. – Милиционер спросил документы. Прямо у подъезда.

– А глаза умные-умные, – добавил Бальдр. – Все понимает, только сказать не может.

Я решил, что мне тоже следует вести себя весело и лихо.

– Наверно решил, что вы риелторы. Тут часто разные негодяи бродят и вынюхивают. Тихий центр.

Бальдр и Локи сели в кресла.

– Митра хотел, чтобы дуэль происходила в цирке, – сказал Бальдр.

– Почему?

– Чтобы подчеркнуть идиотизм происходящего.

– Идиотизм? – переспросил Локи. – Редкий случай, когда в ком-то из нас просыпается достоинство и отвага, как в древние времена. Это теперь называется идиотизмом? Рама, ты должен гордиться собой.

Бальдр подмигнул мне.

– У него, – сказал он, кивая на Локи, – всегда есть две версии происходящего. Для вызвавшего и для вызванного.

Я поглядел на Локи. На его левом веке остались фиолетовые тени с золотыми блестками – следы наспех снятого макияжа, которые делались заметными, когда он моргал. Должно быть, резиновая женщина ушла в декрет, подумал я, и он ее подменяет. Или просто учил кого-то работать коленом.

– Так что, мы едем в цирк?

– Нет, – сказал Бальдр. – Цирк мы не смогли организовать. Поединок пройдет новым способом. Совершенно нетрадиционным.

У меня заныло под ложечкой.

– Это как?

– Догадайся с трех раз, – ухмыльнулся Локи.

– Если нетрадиционным, – сказал я, – значит, какое-то необычное оружие?

Локи кивнул.

– Яд?

Локи отрицательно покачал головой.

– Яд нельзя. Сам должен понимать.

– Да, – согласился я. – Тогда, может быть… что там еще бывает… Электричество?

– Мимо. Последняя попытка.

– Будем душить друг друга на дне Москвы-реки?

– Все мимо, – сказал Локи.

– Что же тогда?

Локи подтянул к себе свой баул и раскрыл его. Я увидел какое-то устройство с проводами. Еще внутри был ноутбук.

– Что это?

– Дело получило огласку, – сказал Локи. – О нем знают Энлиль и Мардук. Насколько я понимаю, дуэль происходит из-за некой третьей особы. Мы вместе выбирали способ завершить вашу глупую ссору с минимальным риском. Было решено провести дуэль дистанционно.

– Что мы будем делать? – спросил я.

– Вы будете писать стихи.

– Стихи?

– Да, – сказал Локи. – Это придумал Энлиль. По-моему, замечательная идея. Романтический спор следует разрешить романтическим методом. На первый план выходит не брутальная мужская конфета смерти, а тонкость душевной организации и глубина чувства.

– А в чем тогда будет заключаться дуэль? – спросил я. – Я имею в виду, как определить победителя?

– Для этого мы решили привлечь ту самую третью особу, из-за которой разгорелся спор. Наградой победителю будет немедленная встреча с ней. Здорово, да?

Мне трудно было разделить этот энтузиазм. Я бы предпочел что угодно – хоть русскую рулетку, хоть драться шахматными досками, – лишь бы не стихи. Стихосложение и я были две вещи несовместные, я проверял это на практике неоднократно.

Бальдр решил вмешаться в разговор.