Capbreton (Landes) 15.VII.1925
Дорогой Николай Яковлевич.
Очень хорошо, что связались с «Возрожд<���ением>». Большими рассказами не сыпьте, умните больше, — и выпишитесь, и легче печататься, и чаще. Тренировка необходима, самоограничение. В массе пережитого должны быть «зерна», их нащупываете, — тогда не одолеют Вас россыпи. «Зерна» — как вехи, — издалека д<���олжны> б<���ыть> видны. И в «зерне» д<���олжен> б<���ыть> непременно росток. И, главное, — проще, как бы любимому человеку рассказываете, без рисовки. Можно и не трогать себя, зачем непременно ворошить душу? Когда напишете что — смотрите, что можно выкинуть. Самое главное, как у гранильщика. Не прибавить, а убавить. И ради Бога, не думайте, что хочу Вас учить: все мы учимся и вечно будем учиться. Многое и от материала зависит. Не знаю В<���ашего> рассказа в 500 стр<���ок>, почти уверен, что на 200 можно убавить. Самый яркий пример, — для меня, Евангелие. В нашей литературе, — Чехов. Идеалы, конечно. Мне кажется, что в искусстве слова не д<���олжно> б<���ыть> лишнего. Впрочем, это всем давно известно. А о «пейзаже» особенно надо сказать это. Пейзаж д<���олжен> б<���ыть> всегда связан с действием, с душой человека <���нрзб> — изображ<���аемого> лица. Пейзаж — только как необходимая реальность, как пол для ног. «Присказки» и «оправа» («заготовка» у поваров) мешает читателю верить, забыться. Возьмите «пейзаж» Л. Толстого — неотделим от действия, а у Тургенева — спл<���ошь> и ряд<���ом> раскрасочка, хоть и чудесная, выкинуть можно, и расск<���аз> не пострадает. У Чехова ближе к Тол<���стому>. Другое дело — Гоголь — тут музыка, ибо все его «пейзажные» вещи — поэма, музыка. Об этом много можно сказать, и я так вскользь только. Учиться, всегда учиться! Недавно где-то читал — какой-то знаменитый автор выразился: писатель — это тот, кому писать дается всего труднее. Ради Бога, не думайте, что я хочу учить: я сам разбираюсь. Как писать — никто не знает, как ни один физиолог не скажет: как переваривают кишками. «Кишки» знают. О сербск<���ом> журнале ни звука не слышу. Ив болел долго, теперь ныряет Жучкой, остригли его, стал мальчишкой. Огородничаем. Огурцы…! На выставку в Paris! Собрал до 100 шт<���ук>, французы удивляются (малосольными угощал). А подсолнухи… на лист можно даже Сватикову [18] Сватиков Сергей Григорьевич (1878–1942) — профессор, автор работ по истории донского казачества.
усесться. 24 подсолнуха! Столько у меня «друзей» в саду-огороде, — самое лучшее в тепер<���ешней> моей жизни.
Посылаю «Челов<���ека>». Он — Евг<���ении> Ив<���ановне>, ради Б<���ога>, как бы не запропал, только что венгры освободили. Если не затруднит, пошлите Андричу (адр<���еса> его не знаю). А сколько дадут — столько и возьму.
Сердечно кланяюсь Евг<���ении> Ив<���ановне>. Я ее очень люблю, она чуткий человек и прямо — Русью из нее льется. Душа б<���ольшого> таланта, и умная, у женщин такое — редко, т. е. не ум, а ум, какой-то физически ощущаемый. Ну, талант. Она могла бы быть б<���ольшим> художником, ученой, писат<���елем>. Вам знаком<���ым> — привет. Бедняга Клименко [19] Клименко Николай Константинович (1883–1967) — литературный критик, редактор газеты «Южное слово», выходившей в Одессе в 1919 году.
, — увидите — поклон.
Ваш Ив. Шмелев.
«Откликаюсь фрагментами из собственной биографии…»
В начале 1976 года в Вашингтоне, в типографии русского книгоиздательства «VIKTOR KAMKIN INC», была отпечатана одна из последних книг известного литературного критика, искусствоведа, поэта, переводчика, мемуариста, русского эмигранта «первой волны», родившегося в Петербурге, парижского профессора Владимира Васильевича Вейдле (1895–1979) «Зимнее солнце. Из ранних воспоминаний».
Почти весь небольшой тираж этой книги по составленному заранее самим Вейдле списку был разослан из Вашингтона сотрудниками книгоиздательства в разные концы США и Европы, в подарок соотечественникам — коллегам, ученикам, друзьям, издателям, книгочеям и библиографам. Но прежде всего — своим сверстникам [20] Почти все экземпляры книги воспоминаний Вейдле, которые нам удалось просмотреть в разных библиотеках и в частных собраниях в России, имели на последней странице обложки вклеенный листочек со стандартной надписью: «В дар от Автора».
.
Среди них едва ли не первым «получателем» и читателем был давний друг Вейдле, ровесник и земляк по Петербургу, профессор университета Беркли (США, Калифорния) Глеб Петрович Струве (1898–1985).
Читать дальше
