Маленькое общее в наших детских и отроческих биографиях: я тоже часто болел ангинами. Но брюшного тифа в серьезной форме у меня не было (был, помнится, у Алексея [34] Алексей — средний брат Г. П. Струве Алексей Петрович (1899–1976), библиограф-славист.
). Зато я болел скарлатиной. Это приключилось летом на даче в знаменитом имении Петрункевичей «Машук» в Тверской губернии. Там жило много знакомых семей с детьми (Франки, Лосские, разные Ольденбурги), и из-за них меня поместили в уездную земскую больницу в Торжке, где доктором был хорошо знавший Чехова доктор Черномордик. Моя мать жила там со мной. Продолжалось это долго, так как скарлатина осложнилась у меня сердечным заболеванием, а кроме того, не вылечившись еще от скарлатины, я заболел корью, когда в соседних деревнях началась эпидемия и понавезли множество больных крестьянских детей. (Одного крестьянского мальчика моего возраста моя мать потом взяла к нам в палату.) Не знаю, умирал ли я от скарлатины, но, во всяком случае, был on critical list (не зная об этом). А последствием кори было воспаление бронхиальных желез, и по совету д-ра Нечаева [35] Д-р Нечаев Александр Афанасьевич (1845–1922) — профессор Обуховской больницы в Петербурге; ученик С. П. Боткина; редактор газеты «Русский врач».
, который, если не ошибаюсь, лечил мать Блока, меня до конца следующего лета увезли в Крым. Я прожил с матерью в Олеизе, у Токмаковых, которых хорошо знали Булгаковы [36] Токмаковы, Булгаковы — Иван Федорович Токмаков (1856–1922), известный библиограф, историк московской старины. Его дочь Елена Ивановна (1873–1845) была замужем за философом и богословом Сергеем Николаевичем (о. Сергием) Булгаковым (1871–1944). У Токмаковых было имение в Крыму, в Олеизе.
, больше шести месяцев. В Ялте меня осматривал д-р Альтшуллер [37] Д-р Альтшуллер Исаак Нотович (Наумович; 1870 —?) — крымский врач-терапевт, знакомый Чехова и Толстого, лечивший их обоих в Крыму в 1902–1904 годах; член Ялтинского благотворительного общества врачей. О его судьбе в эмиграции см. в кн.: Кудрова И. В. Марина Цветаева в Праге. СПб., 1997.
, хорошо известный по биографиям и Чехова и Толстого. А лечил (или периодически осматривал) д-р Михайлов [38] Д-р Михайлов Николай Федорович — известный врач и московский домовладелец, знакомый и адресат Чехова и Суворина.
, тоже, кажется, знавший Чехова. Не вижу пока из Ваших воспоминаний, насколько хорошо Вы знали Крым, хотя и снимались в Ялте, но Вы, наверное, знаете, что Олеиз находится под Гаспрой, где умирал (но тогда выжил) Толстой [39] О болезни Толстого в Гаспре в 1902 году см. в кн.: Гусев Н. Н. Жизнь и творчество Л. Н. Толстого 1891–1910. М., 1960.
. А как раз в тот год, когда я жил в Олеизе, Толстой и умер. Следующее лето (1911 г.) мы в первый раз проводили лето (на даче) в Московской губернии, недалеко от Бородина, которое нам показывал, иллюстрируя своей «лекцией», А. А. Кизеветтер [40] Кизеветтер Александр Александрович (1866, Петроград — 1933, Прага) — петербургский историк, близкий друг Петра Бернгардовича Струве по службе в Политехническом институте, участник сборника «Вехи», один из основателей Русского заграничного архива в Праге. В частности, см. о нем в кн.: Андреев Н. Е. То, что вспоминается. Таллинн, 1996.
, тоже живший не очень далеко, в Можайском уезде. Нашими соседями была, помнится, семья Кончаловского [41] Семья Кончаловского — Петр Петрович Кончаловский (1876–1956), известный художник; Максим Петрович Кончаловский (1845–1942), врач-хирург; Дмитрий Петрович Кончаловский (1878–1952), историк-латинист.
, художника (а м. б., его брата). Там я в первый раз видел Брюсова, который приезжал к отцу по делам «Русской мысли». За завтраком (или ранним обедом) у нас он декламировал Пушкина и какие-то свои переводы. Никогда не забуду, как он читал «Шипенье пенистых бокалов…», иллюстрируя что-то, что он говорил. Единственный другой раз я видел его уже во время войны, когда он приезжал с фронта и у нас (в квартире над редакцией «Русской мысли») обедал. Нет, ошибаюсь, вру — это, должно быть, еще в 1913, ибо в 1914 г. мы уже жили в Сосновке. Но помню хорошо его приезд с фронта — из Вильно, кажется. Это могло быть в квартире при редакции, которая и после начала войны оставалась на Нюстадской улице (переименованной позже в Лесной проспект) [42] О визитах В. Я. Брюсова к П. Б. Струве и об их отношениях как по петербургской «Русской мысли», так и вне ее в военные годы см. публикацию А. Н. Михайловой «В. Я. Брюсов. Письма к П. Б. Струве» в весьма редком на сегодняшний день сборнике «Литературный архив» АН СССР, 1960, № 5, стр. 257–349.
.
Читать дальше
