Эфраим Баух - Завеса

– Вы что, тоже читали английскую прессу?

– Не забывайте, где я работаю. Туда такие новости приходят быстро и проглатываются в курилке, как свежие булочки.

– Вы же не курите?

– Ну, не затягиваюсь, но иногда курю сигареты одного сорта – чужие. Курилка же у нас там самое живое место.

– Смешно, как это Гордиевский честно отдает должное виртуозной подделке паспортов специалистами КГБ, сначала европейских, потом и американских со всеми их секретными кодами.

– А меня потрясло другое, – сказал Цигель. – По словам тех, кто читал его излияния, он говорит, что его удивляло расточительство органов. Тратились колоссальные суммы денег впустую. А вот же, агентам, которые рисковали жизнью, платили немного.

– Откуда вы это знаете?

– Написано же, что Клингберг вообще не хотел брать денег. Шпионил из идейных соображений.

– Так это же он сам отказывался.

– Вы в это верите?

– Еще как. Таких коммунистов-фанатиков в этот наш завершающий второе тысячелетие век было – пруд пруди.

– И все же, о подземных городах КГБ нигде не писалось, – опять взялся за свое Цигель.

– Журналист задал Гордиевскому, как обычно, вопрос на засыпку: какой на его взгляд, бывшего полковника КГБ, главный, до сих пор не раскрытый секрет этого органа? И Гордиевский, не моргнув, ответил: КГБ под землей построил грандиозные сооружения, целые города, равных которым попросту нет в мире.

– Выходит, вы, подобно ясновидцу, увидели это, как говорится, внутренним взором. И не побоялись об этом написать? Ведь у этих псов длинная рука.

– Честно говоря, я по сей день все время оглядываюсь. Вот, мы с вами увлеклись темой, а я посматриваю, не подслушивает ли нас кто-то за кустами и деревьями.

– Но вы же часто прогуливаетесь по ночам.

– Не пугайте меня, я и так пуганный.

– Вы думаете, я зря за вами увязываюсь? Вдвоем все же безопасней. Знаете, не стоит вам ходить на прогулки по ночам. Лучше так вот, как сегодня, по утрам.

– Наивный вы человек. Если они решат меня пришить, и взвод телохранителей не поможет. Кстати, моя главная книга о теории единого духовного поля еще не опубликована. Где же вы могли прочитать мои фантазии о подземных городах?

– Это же было опубликовано в ивритской газете виде фрагментов.

– Вы читаете газеты на иврите?

– Что вас это так удивляет? Меня уже на работе многие спрашивали, кто это такой Орман? Такие вещи пишет. Они были просто потрясены, когда я им сказал, что вы мой сосед.

– Прямо как в анекдоте: стучат, опять стучат… В дверь. – Кто там? – У вас продается кровать? – Вы к шпиону? Он живет этажом выше.

– Ха-ха. Смешно.

В этот момент из-за деревьев действительно вышел странного вида человек. С отрешенными глазами лунатика он прошел мимо, всеми фибрами вслушиваясь в нечто, идущее из наушников, воткнутых в уши. Может, подслушивал, испуганно подумал, Орман и сам удивился такой глупости, явно навеянной разговором с Цигелем. Ведь все, о чем они говорили, давно всем известно, и никаким секретом не является.

Цигель долго провожал взглядом лунатика:

– Знаете, когда я прочел, как вы говорите, вашу «мистификацию» о подземных городах, так ночами не спал. Это было как наваждение. Нечто подобное Красной скале в Иордании, которое притягивало молодых израильтян, и даже приводило к гибели . Любым способом пытались перейти границу и прокрасться к этой скале.

– А вы, оказывается, авантюрист.

– Каюсь.

До сих пор удивляло Ормана это пристрастие Цигеля в последнее время к шпионским историям. Не переставал об этом говорить во время прогулок, вспоминая мелкие детали, которые указывали на то, с какой въедливостью он прочитывал в газетах материалы о шпионах. Он явно получал от этого удовольствие. Начиная очередную шпионскую байку, потягивался до хруста в костях, закрывая глаза.

После этого разговора все стало выглядеть несколько иначе. Между Орманом и Цигелем возникла какая-то неловкость. Упоминание Цигелем стука пишущей машинки напомнило Орману соседа по дому в СССР. Тот явно с какой-то зачарованной неприязнью прислушивался к стуку пишущей машинки Ормана, слышному через стену. Каждый раз, встречаясь, у входа или на лестничной площадке, спрашивал:

– Стучишь?

– Стучу.

– На кого?

– Слышал анекдот, соседушка? – однажды ответил Орман с раскованной ехидцей человека, который ведь и вправду отстукивал переводы для органов и потому, в определенной степени был под их защитой. – В КГБ покрасили двери. Стучать по телефону.