Махмуд Теймур - Шесть гиней

— Пожалуйста, — пробормотал я, пожав плечами.

— О господин мой, какая прекрасная картина! — широко улыбаясь, проговорил кондуктор.

Пассажиры поднимались с мест и подходили ближе. Деревенская женщина сказала соседке:

— Смотри, Сабха… Ты видишь, кто здесь нарисован?

— Клянусь пророком, сестрица, как живая!

— Не является ли это изображение символом материнства? — спросил юноша с газетой.

— Да, — ответил я тихо.

— Конечно, это так! И сегодня как раз празднуют день матерей, — подхватил усач.

Странно: я уже не чувствовал никакого раздражения, но сердце мое так сильно билось, будто я стоял перед судом и ожидал приговора. Это был беспристрастный суд, и я верил в его справедливость.

— Но, господин мой… простите за прямоту, — снова услышал я голос высокого юноши с газетой. — Я хочу сказать вам, что свеча… Ведь феллахи бедные, а свечи такие дорогие. Эта женщина… у нее нет пяти курушей… И мне кажется, если бы вы нарисовали керосиновую лампу, было бы правдивее. Я сам сын феллаха и знаю, как живут в деревне.

Пассажиры одобрительно кивали. Но я с ними не согласился.

— Пламя свечи так же горячо и трепетно, как материнская любовь, — пытался я объяснить идею картины.

Я видел в глазах окружающих признательность и уважение. Одни покачивали головой, другие причмокивали губами и хвалили картину.

Деревенская женщина сказала:

— Клянусь своей верой, Сабха, эта женщина похожа на твою тетушку Умм ас-Саид.

— Да, клянусь пророком, точь-в-точь. Да благословит ее Аллах, это она, — ответила соседка.

Портрет передавали из рук в руки. А я вдруг почувствовал себя необыкновенно счастливым…

Кондуктор объявил мою остановку.

— Простите, но мне пора выходить, — обратился я к пассажирам.

Они вернули мне картину, и кто-то сказал.

— Иди с миром, господин художник.

Я вышел. Меня провожали взгляды и улыбки. Я больше не чувствовал тяжести картины и прижимал ее к себе, как бесценное сокровище. Взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь была открыта.

Передо мной на ветхой подушке сидела Умм-Аббад и чистила картошку. Кажется, впервые за все время я приветливо улыбнулся ей и даже не обиделся, когда она ответила на мою улыбку холодным и удивленным взглядом.

Войдя в комнату, я первым делом поставил картину на мольберт. Я не замечал больше ни зловония, ни убогой обстановки. С полотна мне улыбалась женщина — моя мать, ставшая символом материнства. И я вспомнил голоса пассажиров:

«Клянусь своей верой, Сабха, она похожа на твою тетушку Умм ас-Саид…» «О господин мой, какая прекрасная картина!» «Да сопутствует твоей руке удача!»

У меня было такое ощущение, будто эти слова вливаются в меня, словно целебный бальзам.

Мне казалось, что я самый счастливый человек в мире, что я богат, очень богат!

Перевод И. Лебединского

Разрывая проскурняк [22] Проскурняк — растение, похожее на мальву. , госпожа Закия предостерегала слугу:

— Эй ты, Ибрагим! Смотри не задерживайся! Иначе получишь хорошую встрепку, с метлой ведь ты знаком!

Ибрагим должен был купить свистульку и плитку шоколада для господского сына Мими. Маленький слуга закрыл входную дверь и, почувствовав себя на свободе, весело скатился по перилам.

— У, бесенок, сын злого духа! — закричал старый дядя Усман, сидевший на скамье возле ворот, и кончиками коричневых пальцев попытался ухватить мальчика.

Где там! Ибрагим увернулся и выскочил на улицу, довольный, что хоть ненадолго избавился от кухни, от стирки белья, от сумасбродств госпожи и капризов ее сына. Очень уж привык Мими распоряжаться маленьким слугой. То заберется на него верхом и ездит, как на осле, — не думает, что это тяжело, — то заставит Ибрагима лечь на спину и качается на его вытянутых ногах, приговаривая: «Пошел паломник в хадж, пошел в Каабу [23] Хадж — паломничество в Мекку. Кааба — святилище мусульман в Мекке. , пошел к посланнику Аллаха!», то бегает за ним по всему дому, загонит под кровать, а когда он вылезет, набросится с кулаками. Ибрагим молчит, а сердце у него в огне. Только хитростью удается ему одолеть Мими — пойдет он с ним погулять на улицу, ущипнет изо всех сил и пригрозит: «Молчи лучше!»

Ибрагим увидел катившийся под ноги мяч и услышал радостные крики ребят. Кто-то попытался оттолкнуть Ибрагима, но он схватил мяч.

— Давай с нами играть!

— Бей, Ибрагим! Сюда!