Русский антикварный рынок на рубеже XX–XXI веков. Беседу вел В. П. Енишерлов. — «Наше наследие», 2002, № 62.
Говорит Н. Д. Лобанов-Ростовский: «Деньги, которые были заплачены на аукционах „Сотбис“ и „Кристис“ в Лондоне и Нью-Йорке за Шишкина и Айвазовского, скорее отражали не художественные качества этих произведений, которые, безусловно, присутствуют, а „динамические стереотипы“ мышления богатых русских, покупающих работы в этом жанре. Мне кажется, что знакомые всем шишкинские мишки были в каком-то смысле символом устойчивой России и нормального детства с обязательным визитом в Третьяковку. Или Айвазовский, живущий уже не как художник, а как многомиллионная копия самого себя, знакомый всем и каждому. От музеев до станционных буфетов и вырезок из журнала „Огонек“ в коммуналках или школьных классах. Почему, собственно, советская власть так горячо любила Шишкина и Айвазовского, скорее всего, останется тайной века. Но осмелюсь предположить, в этой части прошлого — детства с Третьяковкой и конфетными обертками — и таится один из резонов, почему именно за этих художников, объективно хороших, платят огромные, не соответствующие живописным реалиям деньги».
А. Н. Сахаров. О новых подходах к истории России. — «Вопросы истории», 2002, № 8.
Очередной ретроспективный очерк, на сей раз принадлежащий перу директора Института российской истории РАН. В целом ученый настроен оптимистично, у российской историографии, по его мнению, хорошее будущее. Строй статьи похож на путь канатоходца. Тем, кто сетует на забвение истории «трудящихся классов», разъясняется, что «изучение рабочего движения в России, российского радикализма и декабризма продолжается», может, не так гипертрофированно, как раньше. И через два абзаца — огорчение: «До сих пор не поставлены кардинальные вопросы о реальном значении места народных масс — рабочих, ремесленников, крестьян в российской цивилизации, в создании и развитии общечеловеческих ценностей, которые, как показал опыт истории, в том числе и советского общества, являются категориями непреходящими». Баланс. Идем дальше.
С высоты престола. Из архива императрицы Марии Федоровны (1847–1928). Публикация, сопроводительный текст и комментарии Ю. В. Кудриной. — «Наше наследие», 2002, № 62.
Датская принцесса Мария София Фредерика Дагмар (Мария Федоровна — после перехода в православие), ставшая супругой императора Александра III и матерью последнего российского императора Николая II, прожила в России более пятидесяти лет. Публикуются ее письма, дневники, море фотографий. О величии императрицы, ее уме, интуиции ходили и ходят легенды. Как жаль, что до этого номера журнала не дожил Юрий Владимирович Давыдов, ведь императрица Мария Федоровна — героиня его последнего произведения…
Вот конец ее письма 1917 года сыну в Тобольск (единственного сохранившегося письма этого периода): «6 дек<���абря> (день именин Николая II. — П. К.) все мои мысли будут с тобою, мой милый, дорогой Ники, и шлю тебе самые горячие пожелания. Да хранит тебя Господь, пошлет тебе много душевного спокойствия и не даст России погибнуть! Крепко и нежно тебя обнимаю. Христос с вами. Горячо любящая тебя твоя старая Мама».
Ф. А. Степун. Ленин. Перевод с немецкого А. А. Ермичева. — «Вопросы философии», 2002, № 8.
Работа из наследия философа и публициста. Читается как поэма.
Из вступительной статьи А. А. Ермичева: «На все утверждения об отрыве интеллигенции от народа, послужившем будто бы причиной революции, Ф. А. Степун отвечает парадоксально и внятно: „отрыв“ (он берет это слово в кавычки! — А. Е.) интеллигенции от национально-религиозных корней России вовсе уже не так антинационален и безрелигиозен… Нельзя не видеть, продолжает Ф. А. Степун, что „западническое <���…> отрицание Руси, начатое Петром и законченное Лениным, — явление Западу неизвестное, явление типично русское“».
Н. Трауберг. Жизнь как благодарность. Беседу вела Е. Калашникова. — «Вопросы литературы», 2002, № 4, июль — август.
«— Как вы считаете, верна ли фраза Короленко: „Человек рожден для счастья, как птица для полета“?
— Не думаю. Пушкин сказал очень верно: „На свете счастья нет, но есть покой и воля“. И он прав — в Писании счастье не упоминается. <���…> Счастье очень непрочно. А покой и воля — и внутренне, и внешне — гораздо прочнее. У Христа просят именно покоя, а не счастья. Воля как свобода — великое счастье. Вудхауз и Честертон — люди большого внутреннего покоя и свободы».
Читать дальше
