Елена Котова - Легко!

– Принимай, только быстро.

– Ты что, есть опять хочешь?

– Почему «опять»? Просто хочу. И еще хочу воздухом подышать.

– Есть идеи, куда пойдем?

– Нет. Но куда пойти в пятницу в Париже? В «Лидо», наверное. Или в «Мулен Руж». Пойду, организую билеты.

Никаких билетов он, понятно, не достал, но это было и к лучшему. Они долго гуляли по правому берегу, поужинали в каком-то простом ресторане около площади де ля Мадлен, потом опять гуляли, пили перно в «Максиме» и снова гуляли. Утром Джон наотрез отказался ехать в Версаль.

– А если мы сходим в порядке исключения в музей, ненадолго? – предложила Анна.

– Это должен быть очень маленький музей.

– Крошечный просто.

Они опять дошли почти до Лувра, а потом, свернув к Центру Помпиду, миновали его и оказались у неприметного двухэтажного особнячка. Дом-музей Пикассо. Они бродили по музею, рассматривая очень удачно подобранное собрание его картин, а еще фотографии, рассказывающие о его приключениях, женщинах, его развлечениях…

– Ты видел фильм «Пережить Пикассо» с Энтони Хопкинсом?

– Нет, но это какой-то старый фильм, кажется.

– Да, и очень хороший. Это о женщинах в жизни Пикассо. Вот, видишь, это его первая жена, русская балерина, вот вторая – немка Мари-Тереза, третья – Дора – он их всех разрушил. Они хотели посвятить себя ему, и он этого от них и требовал. Они находили счастье в самопожертвовании, в служении гению, а он их поочередно бросал, и женщины сходили с ума. Не фигурально, а вполне конкретно. Потому что не могли понять, как их полное растворение в нем, принесение в жертву себя без остатка могло повлечь отторжение, причем типичное для Пикассо, – весьма жестокое. Ни одна не смогла найти цель в жизни без него, это всё трагично вообще-то. Поучительный фильм.

– В каком смысле?

– Они перестарались. Поставили на кон свою жизнь, считая, что этим его удержат. Потому что он требовал этого с самого начала. Только самая молоденькая – художница Франсуаза Жило, которой в начале их романа было всего восемнадцать и которая уж точно должна была стать очередной жертвой, прожив с ним десять лет и родив двоих детей, нашла в себе силы уйти сама. Он не сумел разрушить ее. Как только он стал изменять ей с новой пассией, она просто ушла. Пикассо был в ярости: это его привилегия оставлять женщин, он умолял – впервые в жизни он умолял женщину остаться. Видишь темноволосую женщину с короткой стрижкой на этом фото? Ее звали Мария. Это его последняя жена, та, которую он завел после Франсуазы. Мария торжествовала, что разлучила Пикассо с Франсуазой, которая была даже моложе ее. Но она повторила ошибки всех предыдущих жен. То же служение гению, то же самоотречение, безропотное повиновение его причудам и хамству. Но чем больше она старалась, тем сильнее Пикассо чувствовал притяжение Франсуазы, единственной непокоренной женщины в своей жизни. Он попросил Франсуазу выступить на открытии корриды. Вот, видишь: Мария и Пикассо, уже старый совсем, сидят в ложе. Как было в жизни, не знаю, но в фильме тут выезжает на коне Франсуаза, красивая, молодая, блестящая женщина. А за ней бегут пикадоры. Очень сценично, много красок и так далее. Она направляет лошадь прямо к трибуне Пикассо и заставляет ее встать на колени перед ним. И ее короткий монолог за сценой – так кончается фильм: «Я благодарила этого необыкновенного мужчину, с которым прожила лучшие десять лет моей жизни. Я благодарила его за то, что он сделал меня сильной. Настолько сильной, что я смогла пережить жизнь с Пикассо и выжить».

Джон ничего не сказал, просто обнял Анну, и они двинулись дальше по музею. «Она переживет кого угодно», – думал он, а вслух сказал:

– Бэби, что ты нашла в таком ординарном человеке, как я?

– Джон, думаю, я тебя люблю. Это тебя ни к чему не обязывает, но, похоже, что так. Единственное, что я хочу, чтобы ты был счастлив со мной так долго, как получится.

– Я никогда не отпущу тебя, бэби, так и знай.

Этот разговор обнажил глубину их чувства, и оба решили сменить тему.

– Хочешь прогуляться по магазинам?

– Нет, я же знаю, ты это ненавидишь.

– А у меня потребность купить тебе что-нибудь.

Они шли по улице Сент-Оноре. Зайдя в Hermes, Джон ужаснулся ценам. Анна, впрочем, тоже. Идиотизм покупать одежду в Hermes. Но нельзя же наступать на горло песне и душить благие порывы. Джон выбрал темно-зеленую тончайшую кашемировую водолазку, которая стоила как два его костюма Hugo Boss.

– Хочу, чтобы ты в этом была сегодня вечером. La vraiе chose parisienne.