Елена Котова - Легко!

Он налил бокал вина. Как это Анна пела: «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала…» Боже, как же красиво она пела! Как он будет жить без нее? Надо лететь в Италию, будь она проклята. Решено. Сейчас перепакует чемодан и – обратно в аэропорт. Или сначала посмотреть рейсы на Флоренцию? Он вынул из чемодана свои брюки сафари, шлем, москитную сетку. Положил черный костюм – почему черный, он же не на похороны летит, впрочем… так, чистые рубашки, плащ и, пожалуй, всё. Хельмут закрыл чемодан и только после этого подошел к компьютеру, чтобы зайти на сайт British Airways. Присел за стол и задумался…

Конечно, как ему сразу не пришло в голову! Вот кому надо позвонить – мужу Анны в Вашингтон. Помнится, Анна оставляла номер своего вашингтонского дома, когда улетала на Лонг-Айленд, надо попытаться его найти.

Через полчаса Хельмуту стало еще хуже. Филипп подтвердил, что Анна умерла, а он сам на пути в аэропорт. По телефону Филипп звучал невменяемо. Например, зачем-то довольно грубо заявил, что в присутствии Хельмута совершенно не нуждается. Значит, завтра во Флоренции Хельмут прежде всего встретит этого Филиппа, полицию… Сомнений, что тот человек, который звонил ему утром, был из полиции, теперь уже не оставалось. Может, он и еще с кем-то столкнется? С Евгением, скорее всего. Но и это, возможно, не все, хотя уже более чем достаточно.

А что, собственно говоря, ему делать во Флоренции? Надо включить голову и думать рационально. Слезами горю не поможешь. Он хотел выяснить, что произошло? Можно считать, выяснил – Анна действительно погибла. Это, увы, факт. А вот сможет ли он увидеть ее в госпитале, это не факт. Похорон там не будет. Надо ли ему настаивать на разрешении забрать ее в Лондон? Нет, конечно. Какая разница, где ее похоронят? Это все не имеет никакого значения, она всегда будет в его сердце. И он всегда будет о ней скорбеть. Но влезать в организацию похорон при живом официальном муже – это глупость. Может ли он, Хельмут, вообще что-то сделать в этой Флоренции? Полезного для себя – нет. Полезного для Анны – тоже нет. Ему хочется встречаться с ее мужем – нет. С полицией – еще меньше. Так, зачем ему туда лететь? Ему и без того, как никогда, нужны силы все это пережить, справиться с горем.

Внезапная потеря близкого – это ужасно. Хельмут вспомнил, как ему позвонили и сказали, что его мать и братишка разбились на машине под Йеной, в Восточной Германии, когда возвращались из ФРГ в Западный Берлин. Как страшно, что жизнь второй раз послала ему то же самое испытание. Какая жуткая несправедливость. Он потерял единственную женщину, которую за всю свою жизнь впервые полюбил по-настоящему. Он считал ее своей женой и, как бы она над ним ни подсмеивалась, собирался оформить все положенным официальным образом. Сколько раз Хельмут представлял, как после окончания службы в Лондоне он заберет Анну в Берлин, и они вместе будут жить там счастливо долгие годы, и он, только он будет ей безраздельно владеть. Она безжалостно разрушила все его мечты, весь его мир. Просто из каприза. Накануне его приезда из Африки, после того, как они не виделись три недели, ей вдруг пришла в голову мысль поехать к другу Жене и его любовнице в Тоскану. На ночь глядя, понеслась куда-то одна, наверняка ехала слишком быстро, да и вообще она безобразно ездит, сколько раз он ее учил! И теперь он ее потерял. Разве это не шок? Ему надо суметь это пережить. Как он может поверить, что ее больше никогда не будет рядом? Как это все жестоко и бессмысленно. Но от того, что он полетит во Флоренцию, никому лучше не станет. Ничего он там не найдет, кроме новых страданий.

Утром Джон, переходя местами на бег, спешил в госпиталь. Евгений поехал встретить Филиппа в аэропорту и привезти его в госпиталь. Не исключено, что они уже там. Джон все еще пребывал в душевном онемении, в груди застыл холод, а чувств больше не было. Утром дважды он проигнорировал звонки Одри. Если бы это было возможно, он вообще бы ни с кем не разговаривал. Джон сел на стул в коридоре. Всю ночь он провел в горьких раздумьях. Анну ему не отдадут, это ясно. Вчера ему казалось, что она принадлежит только ему и будет рядом с ним, по крайней мере, теперь и всегда. Это оказалось еще одной иллюзией.

Он хотел, чтобы она была рядом с ним, вчера ему это казалось естественным. Но что, собственно, он знает о ее жизни? Лишь то, что он решился разделить с ней свою жизнь, и что она, похоже, тоже к этому склонялась. Разделить свою будущую жизнь. Будущее… А что с прошлым? Джон не знает ровным счетом ничего, что позволило бы ему утверждать, хотела ли Анна лежать на кладбище в Лондоне или в каком-то другом месте Англии, не говоря уже о Шотландии. Несмотря ни на что, она опять от него ускользнула. В этом его вина.