Елена Котова - Легко!

– Ну что, он так сильно на тебе это все вымещал?

– Да вы опять ничего не поняли. У меня мог бы быть счастливый отец, а вместо этого в дом вернулся сломленный человек. Ну, потом он как-то распрямился, конечно. Недавно в частный сектор перешел, но все равно это не жизнь. Делают с матерью вид, что все у них в порядке, а самим друг на друга наплевать, а я должен к ним приходить и на все это любоваться. Так хоть бы один родитель стал человеком. А потом, где-то с полгода спустя, он пришел ко мне в квартиру, говорит: «У тебя выпить есть»? А у них дома всегда есть выпивка, я знаю. «Ну, есть», – говорю. Он виски плеснул, выпил и пошел на балкон курить. Так видно было, что его крутило. Он ходил по балкону и курил. Я ему: «Пап, случилось что-нибудь?», а он мне: «Нет, пожалуй, просто я сегодня узнал, что один человек, который мне был дорог, уехал надолго, а может, навсегда. За границу. Ну, пусть будет там счастлива без меня». Представляете? Так и сказал. А лицо такое было, я даже описать не могу. Он улыбался и говорил, что вообще-то так зашел, меня проведать. Ему хотелось, чтоб я просто рядом с ним постоял. Он даже меня обнял, хотя у нас это было не принято. А потом мать вышла на их балкон – у нас дома-то рядом, и как заорет: «Виктор, ты сказал, что на минутку, а уже ужин. Сколько мне еще дожидаться?!» Ну, он и ушел тут же. И вот так он теперь будет до самой смерти жить. Вот скажите мне, чего тут хорошего?

– Прости, – сказала Анна невпопад. Ее руки тряслись, с трудом выуживая из пачки сигарету.

Она только что услышала историю Виктора, рассказанную его сыном. Анна впервые узнала, что бывает такое: дети боятся не того, что отец уйдет от матери, а что ему не достанет смелости сделать это. Она многое узнала…

– Мне так с тобой интересно разговаривать. Знаешь, почему?

– Потому что клево, что я смог дать совет. У вас такой же «нормальный» брак, как у всех. Не меняйте ничего, если это не любовь. А если любовь, то меняйте, не раздумывая и никого не слушая.

– Я обещаю, что обязательно подумаю над тем, что ты сказал.

– Ну, так все говорят. Но вы классная. Мне хочется, чтобы у вас все было хорошо. Ну, я разболтался. Дайте мне адрес, я что-нибудь напишу, может быть.

– Конечно, вот. Или когда опять захочется поговорить с незнакомкой.

– Я бы отцу хотел рассказать про вас. Я смотрел и думал: «Неужели и эта женщина может скандалить дома, кричать: „Я тут тебя уже три часа жду!“ Вы другая какая-то. Я нашим ребятам про вас расскажу. А у вас есть дети?

– Есть сын, чуть постарше тебя.

– Ну да, я уже спрашивал. Ладно, пошел собираться. Слава богу, завтра в Москву.

Анна смотрела, как сын Виктора уходит от нее вдоль по Курфюрстендамм. Как он сказал? «Не меняй ничего, если это не любовь». Не велика мудрость, конечно, но сыну Виктора было хорошо с ней. А ей с ним.

– Хельмут, как было все замечательно. Берлин действительно сказочный город. А Зюльт… Всё, просто всё великолепно. Я так отдохнула. Даже по работе соскучилась.

– У тебя получился очень насыщенный отпуск, моя маленькая принцесса. Но нам надо будет найти какой-то более правильный формат на будущее. Мне было тоскливо, пока ты была в Америке, а я сидел один в Берлине. Так не должно быть. Мы все-таки муж и жена.

– Хельмут, я к сыну ездила. Как это «не должно быть»? Я и на Рождество поеду с ними на лыжах кататься. Хочешь, поезжай с нами, в мою «расширенную семью».

– Не шути так. На Рождество! Рождество – это святое, это дом. Ты же не оставишь меня на Рождество одного. Опять?

– Что опять? Как будто я только и делаю, что оставляю тебя одного. Я поняла про Рождество. Значит, поеду либо сразу после, либо сразу после Нового года. Но я же не могу не поехать вообще. Для них ведь это тоже праздник. Это наша семейная традиция уже много лет, и Борис ждет весь год, когда он с матерью поедет кататься. Он не хозяин своему времени, как мы с тобой, и может отдохнуть только во время Рождества. И для нас нет лучшего способа общаться друг с другом, как на лыжах.

– А я где во всех этих доводах? Ты обо мне подумала?

– Так я же все время практически с тобой.

– Но ты каждое Рождество будешь меня бросать, ты только что сказала это. Какая же это семья?

– Schatz, ну не надо так. Зачем мы вообще в таких понятиях говорим. «Всегда», «навеки». Мы что, правила пишем? Я же тебе сказала, можно будет как-то устроить, что я половину зимних каникул буду там, а половину – с тобой. Может, ты с нами когда-то захочешь поехать…

– Я не сумасшедший, кататься с вами по оврагам и камням. Вы же ненормальные. Мы не пишем правила, потому что их не требуется писать. Они просты. Жена мужа на Рождество одного не бросает. Что тут обсуждать?