Елена Котова - Легко!

– Конечно, она тебя никогда не полюбит, не спорю. Она всех моих партнерш пыталась со свету сжить.

– Тем более. Повторяю: я не понимаю, зачем нам вообще «отношения». Ну, встречаемся мы пару раз в год в Берлине, вот и всё. Или для тебя важно ее мнение о твоей нынешней «партнерше»? Но я в их ряд не собираюсь становиться, меня ее мнение обо мне не интересует, меня только заботит, что тебя это как-то нервирует.

– Да, у нее много разных мыслей и мнений о тебе.

– А зачем ты мне это говоришь?

– Просто так.

– Просто ли?

– Ты совершенно необычная, отчего же тебя удивляет, что и она, и Томас с таким пристрастием тебя обсуждают. Ты русская, у тебя совершенно неординарный жизненный путь. Конечно, у них всякие мысли рождаются…

– Например?

– Сама знаешь, какие…

– Они что, тоже думают, будто я агент КГБ?

– Не знаю, что они думают, и при чем тут «тоже»?

– Ты что, не можешь найти формат, как меня позиционировать в своем круге в целом, а эта песня про Инессу – только запевка?

– Я так далеко не думал…

– Тогда я тебя не понимаю…

Грустный разговор. Хельмут и сам чувствовал себя неуютно. Что он пытается сказать? Ему было как-то беспокойно, но что именно беспокоило, сам формулировал с трудом. Он считал, что уже хорошо представляет себе по рассказам Анны ее жизнь, ее круг друзей. Все было как-то тревожно: то они куда-то на яхтах едут, то кокаин нюхают, то вдруг выясняется, что у всех ее приятелей двадцатилетние жены или подруги. В Москве вечные походы в ночные клубы. А этот ее лучший друг, Георгий! Типичный сотрудник спецслужб. Ему ли, Хельмуту, этих ребят не знать. А она, дурочка, считает, что раз он ее друг, то значит, ему можно доверять. Наверняка все эти странные приятели за ней следят, докладывают, куда надо. Стоит ли удивляться, что Инесса, Томас, да и все его остальные друзья, когда он рано или поздно Анну с ними познакомит, будут к ней настороженно относиться. Они же тоже все понимают. Нет, надо найти какой-то способ постепенно оторвать ее от всей этой московской Meute [8]. Хорошо, что она так быстро освоила немецкий. Еще пара лет – и они уедут из этого Лондона назад в Берлин. Там все проще. Станет работать дома, заниматься каким-нибудь консалтингом. Не будет этих постоянных командировок, в которых огромное место занимают странные поездки на дачи, в рестораны, общение с совершенно не нужными людьми. Нет, Анна абсолютно не разбирается в людях. Мутные какие-то все ее приятели. И те, что в Лондон приезжают, тоже совершенно не тот круг, который он бы приветствовал. Взять хотя бы этого, как его, приезжал недавно из Москвы. Зачем? Она говорит «на охоту, стрелять уток по осени». Нормальный человек из Москвы в Лондон на охоту не поедет. Что за экзотика. Либо с каким-то заданием приезжал, либо мафиозо. Господи, от всех этих мыслей просто голова идет кругом. Если бы он только так не любил ее! Но вот ведь влюбился. И не жалеет об этом. Нет, не жалеет. Сколько огня, сколько жизни, сколько радости, интеллекта. А ее острый язык! С ума сойти от этой женщины. Идет по жизни и не понимает, что идет по минному полю. А ему-то как ее – да и себя – уберечь? А еще хуже, если все понимает, если все время на работе. И эти постоянные звонки из Москвы… Ну кто поверит, что они там все по выходным работают? Все мутно как-то.

– Моя маленькая принцесса, что ты погрустнела?

– Не знаю, ты не со мной, ушел куда-то в свои мысли, а я одна.

– Я с тобой и только о тебе думаю. Ты моя маленькая принцесса, и я счастлив.

– А мне не по себе: все пытаюсь понять наш разговор про Инессу, про отношения и про все остальное.

– А ты не пытайся, это я так, всяких глупостей наговорил. Я люблю тебя Ты меня тоже любишь?

– Еще как.

– Das ist das wichtigste, nicht war? [9]«Как, оказывается, легко говорить это, если не задумываться, так ли это? – с грустью думала Анна. – Но это же не ложь. При всех этих странных разговорах Хельмут очень хороший человек. Он меня действительно любит, ему тревожно, он пытается меня понять. Наслушался баек о русских, непонятных, часто криминальных людях. Он никогда не поймет ни моих друзей, ни наших шуток, ни этого стёба застольного, ни кухонных разговоров». Анна вспомнила свою поездку с Джоном и его шефом на яхте и не могла представить себе Хельмута за тем самым застольем на Эльбе, с этими тостами, шутками и искрометным юмором, лишь на первый взгляд низкопробным, а по сути, полным знания человеческой натуры. От этого воспоминания стало еще грустнее.

За мгновенно пролетевшим воскресным днем, исполненным грусти непознаваемого, пришел понедельник. Текучка, дымящийся офис и нетерпение скорее посмотреть, что же в результате сумел сложить Денис. С чем она поедет в Москву? Анна едва дождалась конца рабочего дня, боясь отрывать Дениса от его расчетов, и позвонила только к вечеру: