Игорь Каплонский - Ангелы Монмартра

– Странная фамилия для ангела, – заметил художник.

– Ну да, – кивнул Мим и вдруг перешел на чистый русский. – Это длинная история. Во времена гуситских войн Кристелла представлялась внебрачной дочерью Прокопа Малого. Многие верили. Ее матерью считали Марицу из древнего и многочисленного рода, в котором людей было как борошна – муки́ то есть. Стояло у них свое деревянное городище. По легенде крепость окружил большой отряд чашников и сжег дотла. Так что из того борошна испекли пирог: старики – корж, детишки – начинка, сверху ягодки – девки незамужние, а полили всё сиропом из вдовьей крови.

– Ужасно, – Анж решил больше ничему не удивляться. – И Кристелла причастна к этой бойне?

– В том-то и дело, что нет. Она не смогла предотвратить убийство. Такова судьба.

– Не понимаю, – сказал художник.

– Что тут объяснять, – передернул плечами Мим. – Кристелла действительно ангел смерти. К тому же ангел-отступник, который не выполняет своих прямых обязанностей, но и не лишается своей силы в наказание за непокорность. Мы, бросившие вызов самим Высшим Сферам, на особом счету, как живое подтверждение бессмысленности борьбы против законов мироздания. Попросту шуты, игрушки. Нас считают единственными во Вселенной… в общем, лишенными рассудка. И потому не трогают. Кристелла уже несколько тысячелетий ведет одну и ту же войну – считайте, в одиночку, так как из меня никудышный боец. И всегда проигрывает решающее сражение. Наше название балаганчик «Фиаско»… Во времена средневековья мы назывались более громко: «Мистерия «Врата Поражений»». Тогда легенда о сумасшедшем ангеле, который борется со смертью, была еще жива в людской памяти. Инквизиция не давала нам покоя. Особенно лютовали святые отцы Франции и германских княжеств… Наша беда в том, что мы действительно никогда не побеждаем и даже почти не надеемся на это. Просто такая бессмысленная обязанность. Но если бы нам хоть раз удалось вырвать победу…

Мим замолчал и принялся сосредоточенно откупоривать ногтями первую попавшуюся бутыль. Анж не отходил от него, надеясь на продолжение. Наконец коротышка заговорил снова:

– Люди достойны более завидной участи. Дело не в том, что кто-то когда-то надкусил некий плод. Ни я, ни Кристелла не знаем, произошло ли это на самом деле. Во всяком случае история с так называемым Древом Познания больше смахивает на аллегорию. Суть наших чаяний такова. Человек может доказать, что он не просто игрушка в чьей-то всесильной деснице. Это личность, он мыслит, творит. Но гениев часто убивают. Несмотря на наше предупреждение, некоторые из них даже настаивают на своем участии в Спектакле. Увы, нам удается спасти далеко не всех. Они не жалуются даже в минуту гибели, ведь избрали свою судьбу сами, без принуждения.

– Но ради чего? – воскликнул Анж.

– Ради спасения многих им подобных. Ради того, чтобы однажды почувствовать настоящую свободу. Ради того, чтобы заново ощутить вкус банальных слов: искусство вечно, искусство всесильно. И понять, правда ли это. Почему желание испытать силы и заслуженно возвыситься сообразно своим истинным возможностям клеймится как гордыня? Каких высот совершенства в творчестве может добиться истинно свободная, талантливая личность? Эти вопросы звучат оглушительно. Однако, если вдуматься, они лишены пафоса. Ваша беда в том, что вы отчаянно боитесь творить. Кроме того, осознанно или бессознательно создаете себе препятствия, чтобы в случае неудачи можно было легко себя оправдать: ну, не вышел шедевр! Я был пьян, у меня болела голова, и вообще, мне себя жаль, ну прям до слез!.. Творить через боль, усталость, нежелание, беду, смерть близких – это удел гениев, героев, подвижников. Вот вы, мсье Дежан, можете причислить себя к таковым? Чтобы не было и тени сомнения?

– Не знаю, – нахмурился Анж. – Есть ли у вас право задавать подобные вопросы? Кто вы?

Мим вздохнул и пожал плечами.

– Я демон сна. Раньше меня называли Мом, если вам это о чем-нибудь говорит. Греки считали меня богом злословья, сыном Гипноса. Были времена, когда я представал перед людьми в истинном обличьи, без этого грима. Мим Мом – звучит пошловато, по-цирковому, зато отражает суть моего нынешнего положения.

Селена уже несколько минут прислушивалась к оживленному разговору, который вели меж собой Анж и коротышка. Она сгорала от любопытства, однако не решалась вмешаться. Наконец, не выдержав, девушка решительно отодвинула тарелку с морковно-ореховым салатом.