Игорь Каплонский - Ангелы Монмартра

– Мне не нужна слава! – с горечью воскликнул Анж. – Я хочу рисовать Селену!

– Конечно, мсье Дежан. Меня волнует ваш утомленный вид. Вы плохо спали? А давали ли вам сегодня лекарство? Следует выговорить нерадивой сестре… – Доктор вынул из кармана продолговатую коробочку, в которой лежал обернутый ватой шприц. – Это новейшее лекарство. Оно сильнодействующее, одной инъекции будет достаточно, чтобы вернуть вам душевное равновесие. Вы не боитесь уколов?

– Нет, если лекарство поможет.

– В таком случае не шевелитесь… Постарайтесь унять дрожь, иначе я не попаду вам в вену… Вот так, замечательно. А теперь отдохните.

После укола Анж провалился в океан новых кошмаров, в иной мир, где сквозь зияющие разломы земной тверди неудержимо выплескивался ад, а над ним миллионы ангелов с перекошенными от ярости лицами рвали на части кричащее от боли небо. И где же, где в этой охваченной безумием вселенной оставалось место для людей, для Селены, для Анжа?!

Это наркотик. Меня обманули…

Он очнулся в поту, с сильнейшей головной болью, и не мог понять, за что наказан новым ужасом. Анж окончательно замкнулся, решив больше не разговаривать с доктором. Когда он был близок к истерике, появился Гастон Маранбер. Дежан обрадовался ему, как единственно близкому человеку в невыносимо чужом мире.

…Больничные будни остались позади. Вернувшись в дом на улице Лепик, художник принялся исступленно рисовать. Он забыл обо всем и обо всех, лишь иногда возвращался в реальность, чтобы попросить Маранбера о закупке новых карандашей, красок и чистых картонов. Свою работу Анж тщательно скрывал от посторонних, никому не позволяя заходить в спальню-мастерскую. Мадам Донадье поначалу угнетала его отчужденность, но вскоре вдова привыкла и решила не досаждать постояльцу.

Первые контурные наброски показали, что рука прекрасно слушается и линии четко ложатся на картон. Значит, его умение просто дремало в закоулках сознания, а ныне с новой силой вырвалось на свободу. Пусть образ Селены оставался в памяти неуловимым и размытым, но рука, словно обладая собственным разумом, с первого же раза безошибочно вывела знакомый контур лица, форму глаз, очертания носа, скул, губ, подбородка. Девушка на рисунке улыбалась, и пораженный Анж уже не мог припомнить, хотел ли изобразить ее улыбку с самого начала, или…

У рисунка была душа. Селена смотрела на художника, словно радуясь новой встрече. Прилив ни с чем не сравнимого вдохновения заставил Анжа взяться за акварель. Он сделал несколько пробных мазков на другом листке, потом вновь вернулся к портрету и придал глазам девушки тот самый неповторимый зеленый цвет. Взгляд получился живым. Дежан аккуратно смешал краски, идеально отобразил смуглый оттенок ее кожи и одновременно посетовал, что возможности акварели бедноваты.

Успех помог художнику убедиться, что тьма безумия окончательно покинула его сознание. Тогда он натянул холст на подрамник и приступил к грунтовке.

Днем позже, около полудня Дежана навестил комиссар Белэн. Художник дал показания в письменном виде. Да, они всё время проводили вместе с Селеной. В ту роковую ночь они немного повздорили, и девушка, обладавшая вспыльчивым характером, сообщила, что выйдет прогуляться и успокоиться. Предмет разногласия состоял в том, что она считала Анжа нерешительным во многих вещах, а художник не пожелал с этим согласиться.

Да, причина может показаться несколько натянутой. Скорее всего, девушке нужно было спустить пар. Ушла в трико, потому что… в общем, она всегда была эксцентричной и больше всего любила именно этот цирковой наряд. Когда Анж заподозрил неладное, сразу бросился на ее поиски. Поскользнулся на мокрых ступенях Сакре-Кёр, упал и потерял сознание. Когда очнулся, продолжил поиски. Привлеченный шумом толпы, бросился к перекрестку рю Шаппе и рю Тардье…

Лист бумаги внезапно расплылся перед глазами. Снова нахлынуло страшное чувство утраты…

Дальнейшее комиссар знал. Но этого оказалось недостаточно.

– Мсье Дежан, – сказал он, – поймите, вас никто не обвиняет. Но я чувствую, что вы недоговариваете.

– Если вас не устраивает эта версия, я буду вынужден повторить историю об ангелах.

– Вы испытываете мое терпение, – комиссар глядел сердито и сонно. – Я заподозрю вас в сокрытии фактов. Согласитесь, даже принимая во внимание эксцентричный характер Селены Моро-Санж, трудно представить, чтобы она вышла гулять под проливным дождем в такой одежде. Пусть девушка была странной, но не сумасшедшей. Предположу, что ваша ссора перешла разумные границы…