Опекала Алю та же Зинаида Николаевна Прокофьева — терапевт, принявшая участие и во мне, когда я поступила в МСБ в «блокадном виде». Еще Аля была под наблюдением Льва Давыдовича Райгородского, врача с лицом доброй лошади в очках. Этому доктору приходилось кроме основной работы в сортировочном взводе, где «сортировались» поступавшие в МСБ раненые, определять «СС» — самострелов…
Левушка, встретив меня, сказал: «Уж ты была страшна… а эта!! Аля к тому же — с нервным срывом…»
Но и Алю поставили на ноги. Рядовой Андреева была зачислена в эваковзвод. По-прежнему она была молчалива, с углубленным в себя серьезным взглядом. Меня отличала, при встрече улыбку мне дарила — еще бы, мы обе были спасены от смерти…
Пишу я эти строчки в июне 1989 года, а Али Андреевой-Рыбалтовской не стало в октябре 1988-го. Все годы Аля была страшно худа, с черными подглазьями, конечно, нездоровой, но никогда не лечившейся. Был у нее нередко нервный тик лица, но на удивление внешне очень уравновешенная, с ровным голосом… Бывала у меня дважды в гостях…
С фронта она уехала за год до Победы. Комиссована была по состоянию здоровья, вернулась в Ленинград, вышла замуж, родила дочку, имела двух внуков…
«Солдат не видит всей войны… у каждого был свой радиус обзора» (Адамович, Гранин, «Блокадная книга»).
Мой радиус обзора — медсанбат, МСБ и его путь по военной дороге. Работа, работа, работа. А тактика и стратегия войны тогда солдату в деталях была неизвестна.
На переднем крае задача санитаров, сандружинниц — вынести раненого с поля боя, сделать ему повязку, если нужно — жгут наложить и доставить в полковой медпункт, где сделают укол, подбинтовку и отправят в МСБ — на повозке ли, на машине, а не тяжелых — пешком.
А у нас уже медики сражались за жизнь каждого раненого — с такой же ответственностью, как воины переднего края сражались за каждый бугорок земли родной.
Расстояние от переднего края до МСБ бывало разное и зависело от того, как и куда продвигается передовая, насколько в данный отрезок времени МСБ способен двигаться за передовыми частями: какой поток раненых, насколько скоро проведена эвакуация обработанных у нас раненых, каково положение с транспортом, как быстро придвигались к нам полевые госпитали, чтобы принять от нас тяжелых (нетранспортабельных) раненых и т. д.
…Июль 1942 года. Волховский фронт. В лесу, в палатках. Дивизия в активной обороне. Раненых немного! Но вражеские самолеты летают активно, гоняются за каждой машиной, за отдельным человеком на дороге. Если бы не это, то иногда казалось, что нет войны: шумят деревья, птички поют, а мы стираем бинты, готовим стерильный материал, точим скальпели, прочищаем иглы, помогаем чинить подъездной путь к лагерю. Много комиссий, проверок, строевая и боевая подготовка, дежурства на кухне, стоим на посту, чистим картошку, заготавливаем дрова для «буржуек», на которых греют воду, кипятят инструменты. Совсем мирная работа. А комары — спасенья нет! Ведь место лесисто-болотистое. Никакие марлевые сетки не помогают. Все мы чертыхаемся на комаров: «Назойливые, бродяги, как фрицы».
В это время надолго исчезнувший С. М. Морозов напомнил о себе. Я знала, что он жив, здоров (от людей, бывавших в артполку, — он с ними передавал мне привет). От его «приветов жене» я съеживалась, рос страх — страх должника, не способного отдать долг человеку, так много одолжившему…
И вот он появился в МСБ… Кто-то вызвал меня из операционной: «Аня! Муж приехал…» С. М. с букетиком васильков. Около палатки с ним стояли комбат Алексин и милая Зинаида Николаевна (мы, девчонки, почитали ее за маму). Встреча странная, если посмотреть на нее со стороны, глазами людей, считающих нас мужем и женой!
Рукопожатие молчаливое, я напряженно слежу за ним. Вручил букетик, спросил, как работается. Отметил, что я похорошела…
Комбат шутливо сказал:
— Смотрю я на вас, и мне смешно — стоят супруги истуканами, при встрече поручкались вместо поцелуя… Стерильные вы какие-то! А ведь мужу и жене даже на фронте поцелуй не запрещен!.. А мы вам, Сергей Михайлович, сейчас благодарность перед строем объявлять будем за то, что нам клад такой привезли, — хорошо работает жена ваша! Хвалим ее все время, как бы не испортить… Ну что это мы вас держим байками, время отнимаем. Идите-ка во зеленый лес погулять!
С. М. идея понравилась. Шли молча… Я думала о том, что мы ведь не знаем прошлой жизни друг друга, а потому и говорить не о чем.
С. М. предложил научить меня стрелять из нагана: я никогда не стреляла ни из пистолета, ни из нагана. Знала винтовку. Объяснил, выбрал березу, в которую будем по очереди стрелять. Я стреляла первая, пошла посмотреть на свои успехи — совсем неплохо). Я обернулась, чтобы позвать его и показать, куда я попала. С. М. стоял не двигаясь, очень бледный и вдруг заговорил:
Читать дальше
