Аркадий Твист - Профессия - аферист игра на интерес

Когда в окно заглянул следующий день первыми лучами рассвета, Тося сказал:

— Давай оставим все, как есть. Гвоздь и без нас знает о своей ошибке. Если сейчас мы не коснемся этого вопроса в разговоре с ним, Гвоздь будет каждому из нас предан до конца жизни. Ну а если нет — ему можно напомнить в любой момент, сгустив краски.

На этом и остановились. Через неделю Тося уехал из Луганска с приличным капиталом, который нажил не без помощи Алима и Нурика.

Спустя полгода на серпантине горных дорог Крыма «Жигули», войдя в поворот на большой скорости, понесло и закрутило на мокром от дождя асфальте. Сбив несколько ограничительных столбиков у края дороги, машина упала в глубокую пропасть. В ней находились трое молодых парней, которые скончались, не приходя в сознание. Ими были Нурик, Гвоздь и Алим.

Тосю вернули в действительность дикие крики, рев и свист. Все это звучало со всех сторон акустически продуманной дымной камеры.

— «Товарищ»! Ах ты, комуняка! Фуценюга! Так реагировали заключенные на сказанное увлекшимся лектором слово «товарищи».

Радостный и счастливый минуту назад, профессор, сгорбленный, с выражением ужаса на лице, пятился к кнопке у двери. Эта кнопка была сигналом для корпусных к тому, что в какой-то камере жизни или чести человека угрожает опасность.

Недолго он пробыл в этой камере.

Однажды утром открылась кормушка, и ему было предложено собрать вещи и приготовиться к выходу.

— Что бы это могло значить? — Тося удивленно смотрел на Амирана, как будто тот был ясновидящим.

— Сколько ты в этой хате? — спросил Амиран.

— Сегодня пошел пятый день. — И сам удивился тому, как долго здесь тянется время.

— По-моему, тебя переводят на спецы.

— Почему ты так думаешь?

— Прошло четыре дня, как ты обдурил всю хату. Кум уже на следующий день знал об этом. Да-да, постукивают педерасы. Знаешь, подобное в тюремной жизни бывает нечасто. Чтобы дурануть стольких людей… Вот я и думаю, что эти несколько дней, что они тебя не трогали, готовили прием на спецу.

— Что такое спецы? — спросил Тося.

— Спец… говорят еще «тройники». Есть много названий. Это камера, в которой три нары и обязательно одна «утка». Бывают две, — немного подумав, добавил Амиран.

В это время отворилась дверь, и Тося побрел по длинным коридорам памятника архитектуры екатерининской эпохи.

Его вели в то крыло тюрьмы, где находились камеры смертников. Вот они остановились. Зазвенели ключи, повернулся замок, и он оказался в маленькой светлой камере. Трое ее жителей встретили его сдержанно и сухо. Он бегло осмотрел хату и сказал:

— Привет, ребята! Чем дышите? Как спите? При этом он подумал: «Придется у одного из вас забирать плацкарту, которых здесь, к сожалению, три».

Узкая нара стояла у правой стены. А у левой, над такой же, повисла еще одна. Именно ее разглядывал Прикуп. «Да это курорт», — подумал он.

Разместившись за маленьким аккуратным столом, он знакомился с зеками, когда вновь громко открылись засовы и худощавый парень в очках покинул Тосино общество.

«Если верить Амирану, — раздумывал Прикуп, — то целят под меня. Это кум тасует людей. Пудрит мне мозги, подсаживая курицу… А может, наседка здесь, среди этих двоих?»

Он присматривался к сокамерникам, но все больше убеждался, что они всего лишь муляж в психологической игре кума.

Он запоем читал, восхищаясь слогом и удивляясь маскировке смысла в произведениях классиков.

Библиотека в тюрьме была огромна и разнообразна.

В этой тихой хатке у него были нара без козырька и времени безмерно.

Но вот в хате появился веселый худощавый человек по имени Саша, и размеренная жизнь закончилась.

— Тогда выпустили, и сейчас я задержусь у вас не надолго, — кричал Саша надзирателю, когда тот запирал за ним дверь. Затем он повернулся к Тосе и заявил: — Ничего у них на меня нет. Полгода назад меня выпустили из этой тюрьмы за недоказанностью. А сейчас опять закрыли. Но я твердо знаю, что нового у них ничего не появилось.

Тося разглядывал новичка. Тот был очень веселым, доброжелательным, непритязательным. Он ночевал пару дней между шконками, отделенный от кафельного пола свалявшейся ватой тонкой скатки. На третий день один из заключенных, уходя на этап, крепко пожал руку Тосе, при этом сказав: «Держись, братэлла». Их осталось трое.

Саша с Тосей целыми днями играли в нарды, домино и карты. Саша оказался неплохим игроком, и у Тоси появилась возможность размяться. Так как играли «не плачу — не получаю», он не стремился выиграть, а лишь вспомнить навыки.