Михаил Литов - Московский гость

— Природа дала, природа и возьмет.

Подразумевался, естественно, тот жирок, что Антон Петрович и Леонид Егорович в столь невероятном количестве нагуляли на ужине у вдовы. Так доктор на глазах у всех глубокомысленно, хотя и с шуточками, склонялся к бесплодному пантеизму, руководствуясь при этом единственно стремлением отмежеваться от простонародных слухов о сверхъестественном характере поразившей вождей болезни.

Беловодская партийная ячейка, формально все еще возглавлявшаяся Леонидом Егоровичем, внезапно выяснила для себя, что не должна допустить отсутствия своего лидера на торжествах в Кормленщиково. Существует партийная дисциплина, и какую бы форму на данный момент ты ни принял, ты обязан ей подчиняться. А духовное наследие Фаталиста партия впитала и усвоила, именно она, партия, подняла его имя и славу на небывалую высоту и, разумеется, на празднике, обещавшем стать всенародным, в обязательном порядке должна была еще раз убедительно обнаружить свое деятельное и неизменно триумфальное участие в культурных начинаниях.

Идея доставки Леонида Егоровича в Кормленщиково любой ценой принадлежала Членову и лишь впоследствии превратилась в волю всей ячейки. Писатель, практично убежавший в ночь чудес от змеи, был еще далек от интеллигибельных соображений, в какую сторону бежать от явно заприметившей его и озлившейся судьбы. Он оказался в положении человека, который творит безрассудства, не сознавая этого, не сознавая, что в его голове уже не осталось ничего, кроме крошечного, но могущественного источника глупости, и он потому выделывает всякие нелепости, что больше не зависит от себя, не помнит своего богатого житейского опыта и навсегда расстался с былой рассудительностью. В результате выдумывал свой план Членов очень искренне, без всякой задней мысли. Его мучила совесть за то, что он накричал на вождя, и ему хотелось сделать Коршунову приятное, а что может доставить Леониду Егоровичу большее, даже в его нынешнем положении, удовольствие, чем возможность побывать на людях, предстать перед народом. Его идею особенно горячо поддержал один заметный и влиятельный функционер по фамилии Образумилов. Были, конечно, и сомневающиеся, утверждавшие, что народ попросту поднимет вождя на смех, увидев, какой толщины он достиг, и ничего, кроме бесславного курьеза, из такой демонстрации ячейка не извлечет. В общем, как бы печальная и неуместная смехотворность Леонида Егоровича не бросила тень на святое дело борьбы за народное счастье! Образумилов же — росточком и подвижностью он был все равно что ртутный шарик — высказался за линию Членова с необычайным жаром и сумел переубедить колеблющихся товарищей.

— И так очень много в городе болтают о случившемся с Леонидом Егоровичем, — говорил он, расхаживая перед собравшимся в партийной резиденции активом в сером костюме восьмилетнего мальчика и лакированных туфлях, которые были бы впору иному громиле; серый в горошек галстук Образумилов, кажется, не снимал и по ночам, восходя на супружеское ложе. — Слухи, прямо скажем, не в пользу нашего товарища. А мы, привезя его в Кормленщиково, докажем, что все это только беспочвенные сплетни, клевета демократов. Мы сделаем так, что никто лишних размеров Леонида Егоровича не увидит. А сделать это — дело техники.

В действительности предприимчивый Образумилов был совсем не прочь выставить Коршунова на осмеяние и тем погубить его карьеру, ибо давно уже метил на его место. Что карлик, попиравший землю огромными лапищами, взялся за дело слишком горячо и повел его с каким-то непомерным ожесточением, Членов заметил скоро. Он-то полагал, что прежде следует выяснить отношение самого Леонида Егоровича к их затее, но по Образумилову выходила уже задействованной железная воля партии, а мнение Леонида Егоровича в расчет явно не принималось. И что-либо противопоставить такому положению вещей Членов был бессилен.

Комиссию по экстренной доставке вождя на торжества и возглавили Членов с Образумиловым. Они вплотную занялись этой деликатной проблемой. Хотя писатель мог своего маленького, тщедушного компаньона перешибить, как говорится, соплей, он, смутно угадывая, что этот изворотливый субъект не просто идет в гору и набирает силу, а уже скопил в своих руках огромную власть, какую-то даже тайную власть, панически боялся его. Его повергала в ужас мысль, что добрейший Леонид Егорович может быть снят с своего высокого поста, а его место займет Образумилов.