В сентябре 1974-го она записала такой стишок: «Слезы горькие дешевы, дешевы, / Не жалей эти слезы, пей! / Нашу жизнь превратили в крошево / Для советских свиней». Две странички перевернул — и
Как пронзительное страданье,
Этой нежности благодать.
Ее можно только рыданьем
Оборвавшимся передать.
1975.
Российская научная эмиграция. Двадцать портретов. Под редакцией академиков Г. М. Бонгарда-Левина и В. Е. Захарова. М., «Эдиториал УРСС», 2001, 368 стр.
Переоценить значение этого сборника невозможно. Главное: все эти портреты — от астрофизика Отто Людвиговича Струве до византиста-иконографа Андрея Грабара — написаны профессионалами, в сущности — сегодняшними коллегами великих ученых. Известное присловье о том, как и почему наша тутошняя отечественная наука оказалась подвергнута четвертованию, здесь обрастает многими именами планетарного значения и масштаба. Конкретными судьбами — от химика Алексея Чичибабина до физика Георгия Гамова. С фотографиями, документами, выдержками из писем и выступлений.
Нам есть чем гордиться. Нам нечем гордиться. Теперь по крайней мере конспективное знание о наших главных научных потерях и гордостях — под одной обложкой.
Г. М. Бонгард-Левин. Из «Русской мысли». СПб., «Алетейя», 2002, 228 стр.
Все эти публикации в свое время состоялись в газете, которая тогда еще продавалась в Москве, а теперь доступна лишь подписчикам интернет-версии или жителям Парижа.
Блок, Бальмонт, Шмелев, Вяч. Иванов, Набоков, Добужинский. Три портрета: историк Михаил Ростовцев, востоковед Сергей Ольденбург и исследователь Древнего Рима Теодор Моммзен. Послесловием к сборнику более чем неожиданных работ академика РАН Григория Максимовича Бонгард-Левина стала статья о. Георгия Чистякова — тогда еще заместителя ныне покойной И. А. Иловайской. «Книга <���…> получилась… и научным трудом, и художественным произведением, и лирическим дневником, в чем-то даже исповедью».
Замечательно то, что все эти публикации — открытия, сделанные именно ученым-востоковедом, и никем другим.
Юрий Кобрин. Я вас переводил… Малая антология. Вильнюс. «Alka», 2002, 880 стр.
«Кому-то моя малая антология покажется странной по составлению. Не всех устроит соседство поэтов, разных по стилю, эстетике и политическим воззрениям… Но это — мой выбор. Я пытаюсь вернуть свой невосполнимый долг людям, живым и ушедшим. Они дарят и дарили мне человеческое тепло и счастье».
Поэт и переводчик Юрий Кобрин мог бы переводить и великолепного Венцлаву, и многомудрого Мартинайтиса. Есть и другие имена, справедливо и прочно усвоенные «международным» книжным рынком. Но кто из русских сегодня переведет остальных — покойного уже Межелайтиса, Скучайте, Ращюса, Някрошюса?
Речь литовскую в свою перелагая,
городом без устали шагаю.
Совершенство готики меня
поражает сходством со стихами:
в пламени застывшего огня
догорают годы мотыльками…
(Ю. Кобрин, «Вместо эпиграфа», 1966)
Наталья Астафьева. Польские поэтессы. Антология. Перевод с польского, составление, предисловие Н. Г. Астафьевой. СПб., «Алетейя», 2002, 640 стр.
Три года назад Наталья Астафьева и Владимир Британишский издали двухтомную антологию «Польские поэты XX века». Там было 16 женских имен, здесь — 28. Дело не в статистике, а в подвиге, в самом что ни на есть не пафосном значении слова.
Здесь, у Астафьевой, — подробные биографии, отчетливые (фото)портреты, десятки и сотни стихов, написанных польками за последние сто лет и переведенных впервые. Сорок лет погружения в тему.
Об одной из стихослагательниц, Анне Каменьской (1920–1986), Чеслав Милош писал: «Она оставила впечатляющие свидетельства религиозной мысли, противостоящей несчастью». Стихотворение А. К. так и называется — «Следы»:
Боголюбивый недоверок
ищу хоть следа на песке
хоть черточки из того
что писал Он пальцем
на земле библейской
хоть в воздухе витающего жеста
хоть вздоха в стародавней тишине
хоть горизонта на котором
отдыхало Его око
А вижу всюду лишь печаль Христову
на каждом человеческом лице
Трудно представить, внутри какой многоголосой, напряженной симфонии живет все эти годы Наталья Астафьева.
— 1
Владимир Каганский. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. М., «Новое литературное обозрение», 2001, 576 стр. (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»).
576 страниц. У Гумилева и Фоменки тоже помногу.
Читать дальше
