Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

— Но вы о нём знаете?

— Знаю, и что? Астроном был, кажется, польский. Чего-то там на небе поменял.

— Коперник доказал, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, как думали до него. Он был монахом, товарищ курсант! Правда, католическим… И сделал кое-что хорошее, как видите. Монахи Киевского княжества выработали тактику конного боя. Про русских богатырей слышали? Думаете, кто они?.. Сергий Радонежский указывал, что защита православной Руси есть святое дело. В Куликовской битве отличились двое монахов из окружения Сергия, Александр Пересвет и Родион Ослябя. Монах Шварц изобрёл порох. Первые школы создавали — кто? — священники. Да, у всех у них было ненаучное мировоззрение. Ну не было тогда науки! Не было. Монахи её и создавали.

— А теперь-то наука есть! Так пусть…

— Не перебивайте меня!

К сцене вышел комиссар Мерзликин:

— Лубенец! Вы будущий командир! Вас тут учат командовать! Красноармейцами! Людьми! Воинскими подразделениями! Задачи командира: вести в бой, обеспечивать пищевым и вещевым довольствием, следить за здоровьем! Но приказа перевоспитывать личный состав — командир не получает! Понятно?

— Так точно, товарищ батальонный комиссар!

— Садитесь!

Молотилов мимикой показал, что он доволен. Спросил:

— Ещё есть вопросы?

Василий задумался: не спросить ли о правде? О православном толковании правды?.. Однако понял, что толку не будет. Во-первых, лектор какой-то скользкий. Вроде и с уважением говорит, но с каким-то хитрым к Господу расчётом. Во-вторых, наверняка прицепится к заповеди «Не приноси свидетельства ложна», а эту тему они с Юрой Переверзевым уже обсудили. Да и незачем выпячивать перед всеми свой интерес…

Пока он раздумывал, лектора озадачили вопросом о причине войн с христианской точки зрения. Чего это вдруг на нашу добрую страну напали эти обормоты? Молотилов погримасничал, будто вопрос был настолько сложен и замысловат, что не сразу и ответишь. На деле он соображал, как бы выкрутиться покрасивее. Потому что честный ответ: что, по Священному писанию, Бог посылает народам войны за их тяжкие прегрешения против Него и нарушение верности Ему, — мог бы не понравиться политотделу армии. А сообщит в политотдел об этом его неосторожном ответе не кто иной, как старый друг, комиссар Мерзликин.

Комиссар между тем встал у сцены лицом к залу. Он вновь почувствовал себя профессором. Учебный план курсов не предусматривал политзанятий, никому здесь не нужны были его знания. Он не понимал, почему политэкономия и история коммунистических учений не востребованы в столь ответственный момент, но раз уж подвернулся случай, в грязь лицом не ударит.

Комиссар приосанился:

— В чём, товарищи курсанты, сущность коммунистической идеи? В уничтожении частной собственности! Именно частная собственность, с точки зрения коммуниста, есть коренной источник отчуждения человека от человека, от общества, от природы, и даже от смысла и сути собственного труда! Об этом пишут Карл Маркс и Фридрих Энгельс в «Манифесте коммунистической партии». Капиталистическое общество, основанное на частнособственническом производстве и присвоении продуктов, на эксплуатации одних другими, порождает, товарищи, классовые антагонизмы. И это приводит к революциям. Но есть антагонизмы между самими частными собственниками — так называемая «конкуренция»! Есть антагонизмы между национальными конгломерациями империалистов! Именно это приводит к войнам. Я ответил на вопрос, курсант Медведев?

— Да, товарищ комиссар. Только я хотел узнать, как с церковной-то точки зрения это выглядит.

— Точно так же выглядит, — нахмурился комиссар и посмотрел на лектора.

— Первые христиане понимали опасность частной собственности, — уклончиво сказал Молотилов. — В Писании читаем: «Каждому давалось, в чём кто имел нужду».

— О! — подхватил Мерзликин. — Вот, оказывается, как! Но к ХХ веку капитализм всё-таки захватил весь мир, подчинив своим интересам саму церковь. И теперь капиталисты с крестами на своих знамёнах делят мир. Вот вам и война. Так, Евгений Иванович?

Лектор опять начал гримасничать. Мерзликин, бывший деляга из Института марксизма-ленинизма, своей коммунистической риторикой ставил его в трудное положение. Молотилов всем сердцем желал следовать «линии», а она была нынче такова, что СССР в союзе с одной группировкой империалистических держав, делящих мир (тех же держав, которые в 1918 году совершили интервенцию в СССР), воевал с другой группировкой империалистических держав, делящих мир. В этих условиях отсылки к Марксу выглядели нелепо. Не зря же товарищ Сталин запретил политзанятия на военных курсах. Соображал же, что делает. «Надо сообщить в политотдел, что Женя нарушает указания», — подумал он. А вслух сказал: