Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

В таких условиях хочешь не хочешь, а дискуссия разгорится обязательно! Кто-то хочет перед девушкой своей блеснуть эрудицией, а кто-то… А неважно, по какой причине — но факт есть факт: плавное течение экзамена прервалось.

Отвечала Надя Присыпкина, одна из пяти в их учебной группе девиц, и отвечала на вопрос о разнице между организацией труда при капитализме и при социализме. Оттарабанив мнения классиков марксизма о капиталистической эксплуатации наёмного труда, она затем восторженным голосом поведала о преимуществах свободного труда при социализме и перешла к описанию счастья, которое ждёт человечество, поскольку свободный труд намного производительнее несвободного и социалистическая экономика непременно побьёт капиталистическую.

Кто-то крикнул с места, не поднимая руки:

— Социализм велик не потому, что экономически выгоден, а потому, что справедлив!

— Одно другому не мешает! — весело возразил другой.

— Это что за неорганизованные вопли? — возмутился доцент Загребский. — Извольте придерживаться общепринятых правил диспута.

Тут-то и началось.

Капитализму припомнили и хищничество колонизаторов, и кризисы, и ссудный процент. Один из старшекурсников привёл известный случай, произошедший в США несколько лет назад: ради того, чтобы сохранить высокую цену на апельсины и бензин, монополисты уничтожили «лишние» апельсины, заливая их «лишним» бензином.

— В голодной Америке империалистический президент Рузвельт приказал уничтожить шесть миллионов голов свиней! И запахать десять миллионов акров хлопковых плантаций!

— Это не по теме, — заметил преподаватель. — Мы говорим об организации труда.

Старшекурсник засмеялся и сел, а руку поднял Вася Одиноков. Дождавшись разрешения преподавателя, саркастически сказал:

— Конечно, организация труда по уничтожению апельсинов и свиней была на высшем уровне. И этот труд оплатили! А вот основной закон социализма — в справедливой оплате не просто какого-то, а общественно полезного труда! От каждого по способностям, каждому по труду. Вся проблема в полезности труда. Разве уничтожение продуктов питания полезно обществу? Вот если бы зарплату платили не за уничтожение, а за распределение апельсинов и бензина среди бедных, тогда…

— Так ведь нет же критерия определения полезности труда, — вмешался однокурсник Васи, Гарик Вяльев. — Возьми бульварные романчики. Труд тех, кто их пишет — он общественно полезный или как?

Тут все просто взбесились. Примеры труда общественно полезного и бесполезного, на потребу мещанства, посыпались как из рога изобилия. Но очень быстро перешли на темы международного положения: в последнее время так было везде и всегда.

— Разве это война, — кричал кто-то. — Вот англичане в Афганистане, это да, это была война — убивали всех подряд.

— Цели-то войны не в убийстве, дубина! А чтобы захватить ресурсы!

— Какие у них там ресурсы?

— Ты ещё про Эфиопию скажи. Италия с Эфиопией воевала просто так, что ли?

Обсудили доблестных эфиопских партизан. Саша Басин, читающий по-английски как по-русски, вылез со своим сообщением, почерпнутым из английской коммунистической газеты «Дейли уоркер»:

— Империалисты делят мир. Кто сумеет захапать больше, тот и в барышах. О чём тут спорить? Африку поделили давным-давно, теперь делят вторично. Германии не досталось Африки, вот немцы и устроили войну. И Англия будет драться с ними в Африке, английским империалистам важнее удержаться там, чем спасать Европу от фашизма.

— А на СССР немцы нападут, как вы думаете? — рыжая Соня спрашивала Загребского, но крик подняли все. Тут было уже не понять, кто какого мнения придерживается.

В дверь заглянул декан. Все замолчали и стали смотреть в разные стороны, а декан вопросительно вздел бровь, глядя на Загребского.

— Экзамен принимаю, Николай Трофимович, — весело пояснил тот декану.

— А-а-а… — понял декан и усмехнулся. — То-то, я слышу, тихо у вас.

Одна из девчонок негромко хихикнула.

— Ребята живо интересуются политэкономией, — пояснил преподаватель. — Студент Одиноков привёл примеры действия основного закона социализма.

— Не буду мешать, — сказал декан и скрылся.

— Чего вы испугались-то? — спросил доцент аудиторию. — Это же Николай Трофимович! Декан!

— То-то, что декан, — буркнул здоровяк Петров. — Кто его знает, что у него на уме. Начальство!

— Вы просто, ребятишки, не в курсе, — засмеялся Загребский. — Николай Трофимович — наш человек, из рабочих. Я с ним знаком уже лет двадцать, даже больше. Он был командиром эскадрона, в котором я служил, у Семёна Михайловича Будённого.