Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

— Во дела! — закричал сержант. — В перед!

— Вы слушайте. Вызвал товарищ Сталин тех, которые в Кремле документы готовят. Говорит: «В любом деле нужна тщательность и точность, товарищи. А какая может быть точность, если человек — Фёдоров, а написано — Федоров? Как нам воевать, если мы хотим форсировать реку Псёл, а на картах такой реки нет? Русская азбука содержит букву „Ё“. Азбука утверждена декретом Советской власти в 1918 году. Тогда литеры для печати буквы „Ё“ отсутствовали. Мы разрешили временно писать вместо неё „Е“. Но прошло двадцать четыре года. Почему не выполнен декрет Советской власти?»

Все смеялись, радуясь мудрости Сталина.

— Русскому человеку без Ё никак не прожить, — убеждал Мирона второй дежурный. — Это как без водки…

Улыбался даже Василий. Мирон был счастлив. Как настоящий журналист, он любил сообщать людям что-нибудь необычное.

— И вот, на другой день «Правда» вышла с буквой «Ё». А затем и нам велели. Кинулись исправлять школьные учебники. И вы тоже, — погрозил он пальцем Одинокову и его бойцам, — не забывайте!..

19 января 1943 г. вступил в силу Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан, и их пособников». Принятие решений по делам виновных в злодеяниях, шпионов и изменников возлагается на военные трибуналы, действующие в Вооружённых Силах СССР. Указ предусматривает в качестве наказания смертную казнь через повешение или каторжные работы сроком от 15 до 20 лет.

Сегодня, 2 февраля, войска Донского фронта закончили ликвидацию немецко-фашистских войск, окружённых в районе Сталинграда. Наши войска сломили сопротивление противника, окружённого севернее Сталинграда, и вынудили его сложить оружие. Раздавлен последний очаг сопротивления противника в районе Сталинграда. 2 февраля 1943 года историческое сражение под Сталинградом закончилось полной победой наших войск.

…В этот месяц все люди поделились для Василия на четыре категории. Первые три понятные: свои бойцы, немецкие военнопленные и наши мирные жители. Немцы — пока наши их не пленили, всячески разрушали жизнь мирных. Они для того сюда и пришли: поработить, убить, унизить. Когда местные приходили к нему за помощью, Одиноков направлял группы немцев разбирать завалы, засыпать воронки, ровнять дороги, поправлять дома. Лозунг «Народ и армия едины» наполнялся новым смыслом.

Но была ещё одна категория людей — непонятные и ненавистные. Они назывались «хиви». Эти советские граждане добровольно работали на немецкую армию: водили машины, ухаживали за лошадьми, строили военные объекты, помогали в госпиталях, готовили немцам еду. Само словечко возникло как сокращение немецкого Hilfswilliger, «добровольный помощник». Мужчины и женщины хиви носили красноармейскую форму со споротыми нашивками или специально для них пошитую немецкую. На передовой подносили немцам снаряды, но некоторые не гнушались участвовать в боевых действиях против Красной Армии и партизан с оружием в руках.

В Сталинграде и вокруг, как сообщил полковник Трифонов, отловили больше пятидесяти тысяч этих типов. Но к Василию они редко попадали. Тех, которых не истребили на месте поимки, сдавали особым отделам НКВД. А в его станицу присылали только тех, которые нуждались в помощи медиков. Их привозили в госпиталь, а там и без них было тесно, и поскольку большинство хиви поступали не с ранениями, а с сильными побоями и переломами, они жили в лагере Одинокова в отдельной избе. В госпиталь их водили под конвоем. Даже немцев отпускали без охраны, а этих — нет, нельзя. И не потому, что могут сбежать, а потому что местные жители поймают и забьют.

Василий, конечно, читал формуляры поступавших к нему лиц. За три дня до приезда Мирона Семёнова он увидел в таком формуляре знакомую фамилию: Игорь Вяльев. Неужели тот самый? Гарик Вяльев, его однокурсник? Он крикнул дневального, чтобы задержанного Вяльева привели в комендатуру.

— Здравствуйте, гражданин начальник, — глухо сказал Вяльев, когда его ввели и посадили на стул перед столом коменданта. Передвигался он скособочившись. Половина лица была опухшая, неестественного цвета, левый глаз заплыл. Он был одет в красноармейскую телогрейку, в руках держал драную шапку, был небрит, смотрел в пол. Говорил, будто проталкивая слова через покрытые струпьями губы.