Юрий Хазанов - Мир и война

В конце лета сбылась давнишняя мечта Юрия — ему предложили строевую работу. Командир полка Тронов назначил капитана Шехтера командовать 2-м батальоном, а Юрия к нему командиром роты.

(Вниманию шпионов! Выдается строжайшая военная тайна.)

Штат Љ 032/74

1) командир роты — капитан (военно-учетная специальность — 23), оклад — 750 руб.

2) Пом. по тех. части — ст. техник-лейтенант (ВУС-11), оклад 625 руб.

В роте — 2 взвода, в каждом взводе — 26 автомашин. Итого в роте — 78 человек, 53 машины, включая ремонтную походную мастерскую — «летучку»…

И пошла писать губерния! Формы отчетности: строевая записка на личный состав, на мат. часть, форма Љ 1, форма Љ 7, форма Љ 20… (Между прочим, на вшивость. Себя в эту форму капитан Хазанов не включал, что вовсе не значило, что полностью избавился от контакта с этими существами. Да и как избавишься, живя в кабине автомашины или в землянке, без постельного белья, без бань и прачечных?) А еще — штатно-должностной список роты из 23-х пунктов (национальность, партийность, был ли в плену, в окружении, каким образом вышел…) А еще — учет горюче-смазочных, оружия, резины, аккумуляторов…

После приема роты (перед строем): 1) о дисциплине рядового состава и младших командиров. Обращение только по званию. Приветствия. Форма одежды. 2) Все силы на ремонт и восстановление машин. 3) Вырыть землянки по-взводно, оборудовать площадки — столы, скамейки, склад для запчастей, пирамиды для оружия. 4) Парикмахер. 5) Политработа: боевые листки, политинформация, читки. Парторг? Комсорг? 6) Дежурство. Наряды. 7) Осмотр на вшивость. 8) Закрепить оружие за каждым. (У Юрия долгое время был наган Љ ДХ 577, потом он сменил его на трофейный пистолет, который давно погребен в водах Патриарших прудов на Малой Бронной.)

А вот записи более поздние:

…Тузлуков пьянствует. Принять меры.

Березовка — 5 машин, Боревка — 5, Черновцы — 3 (на мельницу), Моевка — 6 м.

17/XI разнарядка выполнена не была. Машины в ремонте.

Занятия не проводятся. Все в рейсах с 6.00 и до 23-х.

Не видно лица коммунистов, не работают с б/п, не обеспечивают своевременный выход а/м.

(Знал уже капитан, на кого все сваливать, а коммунистов-то этих в роте было всего четыре-пять, и сам он не находился в их славных рядах.)

Получалось не совсем так, как Юрий думал и рассчитывал, как заранее расписывал в своей полевой книжке. Но все равно нравилось работать с людьми, командовать, поучать, журить. Да, он бывал занудлив в своих требованиях, ко многому дотошно придирался, постоянно делал замечания, был вспыльчив. Но странное дело — то ли оттого, что почти самый молодой в роте, то ли потому, что за всеми придирками не было злости и желания унизить, то ли еще по какой причине — на него редко кто обижался, и все эти расхлябанные небритые водители, завидев его, старались подтянуться, докладывали по форме, приветствовали — почти как в учебной стрелковой роте мирного времени. Хотя, конечно, было всякое: «Тузлуков пьянствовал», Ананьев мог разбить машину, Сахно не вовремя явиться на построение… Но, в общем… в общем, Юрий был доволен и даже удовлетворен своей работой.

А вот с непосредственным начальством отношения не складывались, особенно с бывшим дружком и коллегой капитаном Шехтером. В первый же день вступления обоих в новые должности, когда капитан Хазанов докладывал капитану Шехтеру в его командирской землянке о приеме 2-й роты, тот, сразу же перейдя на «вы», сделал Юрию несколько выговоров и вообще вел себя вроде директора школы, заранее уличающего ученика в еще не совершенных им грехах.

— Можете идти, — бросил он на прощанье, и Юрий ушел, обиженный и разозленный.

Вся прежняя дружба раскололась вмиг на мелкие кусочки. Ничего не осталось. Зато у себя в роте Юрий обрел нового друга и помощника, помпотеха Александра Эмильевича Мерсье.

Да, того самого, пожилого, французского происхождения, которого много позднее Юрий изобразил в рассказе «На военной дороге» (в главе 7-й этого повествования) под фамилией Левьер. В том документальном эпизоде никакого Левьера, он же Мерсье, не было в помине. Был другой человек, тоже в летах, и его вовсе не французская фамилия в памяти у Юрия не сохранилась.

Но Мерсье был таким, как описан в том рассказе: небольшого роста, седой, очень подвижный. С печальными умными глазами, обведенными темными полукружьями. Это не было следствием болезни или пристрастия к алкоголю — Александр Эмильевич вообще не пил, но было красиво и необычно. Необычными были и его вежливость, обходительность. Ничуть не подобострастные, не угодливые — наоборот, полные достоинства. Он совершенно одинаково разговаривал с нетрезвым водителем и с командиром полка. (Один только раз я видел его гневным, слышал, как тот неумело матерится, — когда пьяный водитель разбил совсем новую, недавно полученную ротой автомашину «Форд». Я, помнится, тогда сорвался и неумело ударил бедолагу — крепкого, сбитого, как из камня, парня, и рука у меня просто отскочила от его скулы. До сих пор не забыл этого единственного случая рукоприкладства. А Коля Шариков (такая была у него фамилия) сказал потом, что нисколько не обиделся на меня… (Со вспыльчивостью у капитана Хазанова было все в порядке. И остается до сих пор. Недаром в его «боевой характеристике» среди прочих слов-сорняков — «предан», «морально устойчив», «требователен» — было одно на удивление естественное и верное: «вспыльчив».)