Юрий Хазанов - Мир и война

— Вы проводите Эльвиру? — сказала Лариса Ивановна.

— Конечно.

Этого не хватало! Хороший будет номер, если она живет где-нибудь на Петроградской стороне или, страшно подумать, в Удельной…

— Я живу рядом, в пяти минутах отсюда, — сказала Эльвира Аркадьевна, и Юрий проникся к ней симпатией.

О том, что его, попросту говоря, разыграли, никто не упоминал, стороны как бы пришли к молчаливому соглашению хранить молчание по этому поводу. Ну, пошутили, чего не бывает?..

Эльвира Аркадьевна жила на канале Грибоедова, в большом старом доме (впрочем, новых в ту пору почти не строили). По дороге она рассказала Юрию, что живет вдвоем с сестрой, месяц назад они потеряли маму, та долго болела, отец тоже умер не так давно; сестра учится в консерватории, ей двадцать четыре года, зовут Ара; а сама Эльвира — следователь, работает в колонии под Ленинградом. Она пригласила Юрия заходить, познакомиться с сестрой; телефона у них, правда, нет, но вечерами они дома… И пусть извинит за сегодняшний вечер…

Домой он добрался около трех. За время его отсутствия никаких происшествий не произошло — так по всей форме доложил ему заспанный Микулич. И оба они, заперев все двери и оставив в коридорах свет, легли спать, положив рядом с собой оружие, из которого так ни разу и не выстрелили по врагу.

Кончился первый семестр второго курса, прошли экзамены, которые Юрий одолел на удивление благополучно. На зимние каникулы уехать не разрешили — военное положение, и все остались в Ленинграде. Юрий особенно не огорчался — чувствовал какое-то отупение: от экзаменов, от своей самостоятельной одинокой жизни. Не хотелось в Москве опять суетиться, ходить в гости, болтать. И дома на Бронной места ему, по существу, нет: их там и так четверо в двух заставленных мебелью комнатах; а в квартире шумно, на кухне все время орут, по коридору соседкины дети бегают. Зато здесь будет весь день сидеть в читальне, в Академии, наберет книг, журналов. К вечеру на Невский сходит, в ресторанчик над кинотеатром «Баррикады» — поест, выпьет…

Так он и поступал некоторое время, пока не вспомнил как-то о своем недавнем знакомстве с двумя пожилыми женщинами и что одна из них приглашала в гости, обещала с сестрой познакомить. Имя еще у нее какое-то чудное, у сестры этой — Ара. Кажется, порода попугаев такая есть.

И однажды вечером Юрий отправился на канал Грибоедова, к сестрам. Не без труда нашел их большой дом в глубине двора — в семь вечера тот почему-то выглядел совсем не так, как тогда, во втором часу ночи. Эльвира Аркадьевна вроде бы говорила, что последний этаж? Лестницы были плохо освещены, номеров квартир почти не видно. Он поднялся на шестой, еле разглядел табличку — «кв. 18». Кажется, та самая. Шесть фамилий жильцов на двери — кому звонить? Фамилии ведь не знает. Его любимая цифра — три, и в Москве на Бронной к ним три звонка… Юрий позвонил три раза.

Открыла дверь Эльвира Аркадьевна. Она его сразу узнала: хотя почему не узнать — не так часто, наверное, к ним заходят мальчишки в командирской форме.

— Я недавно с работы, — сказала она. — Ары еще нет. Думаю, скоро придет. Заходите. Попьем чаю.

Насчет «чаю» Юрию сразу не понравилось — он, по правде говоря, рассчитывал на что-нибудь более существенное: ведь не обедал сегодня. Как, впрочем, и во многие другие дни. Зато за счет этого мог позволить себе два раза в неделю поесть в кафе или в ресторане на Невском. Да и чай был весьма скудно обставлен: несколько печений, сахар, дешевые конфеты.

Вообще в двух смежных комнатах царило полное запустение, не чувствовалось руки хозяйки. Может, потому, что их две?

Еще до чая Эльвира Аркадьевна рассказала немного о своей семье. Снова о смерти родителей, о том, как они любили маму, как трудно она умирала, как им сейчас тяжело живется — денег мало, те, что были, ушли на болезнь… У них никого не осталось. Был муж — вон его портрет, на стене (Юрий увидел большую фотографию в рамке: красивый мужчина в военной форме, с тремя ромбами на петлицах); он был комиссаром НКВД… тоже умер… совсем молодым.

В тот вечер Юрий ушел от Эльвиры Аркадьевны, так и не дождавшись ее сестры.

Два раза еще заходил он к ним, но Ары, как нарочно, не было дома. Он уже начал сомневаться, существует ли она вообще в природе. Однако кое-какие признаки говорили о том, что там живет еще кто-то.

В последний раз, чтобы не испытывать муки голода, он принес с собой пакет сосисок, четвертинку водки, плитку шоколада, и они с Эльвирой Аркадьевной неплохо поели. Хлеб и масло у нее нашлись. Как и в прошлые визиты Юрия, она вышла его проводить в переднюю, освещенную тусклой лампочкой.