Леонид Сергеев - Вид с холма

Позднее она развила эту загадочную мысль — сказала, что не прочь иметь ребенка.

Следует добавить — я довольно легко расстался со своим прошлым, то есть не очень переживал, что закончилась моя сомнительная мужская дружба и веселые деньки канули в вечность. Но иногда, честно признаюсь, все же находила щемящая тоска. Как солнечный день — по-настоящему солнечный — прямо не находил себе места. Бывало, заведу машину, прикачу во «Встречу», а там пустота, ни одного приятеля. Раньше-то я всех объединял, сколачивал компании, а без меня все рассыпалось, приятели отсиживались по домам; да и многие перевалили средний возраст, перебесились; холостяки женились, женатые еще больше увязли в семейных заботах — беспечное времечко безвозвратно ушло.

Ну, а в моей семье вскоре случилось невероятное: Лиза увлеклась машиной не на шутку, ей так понравилось крутить баранку, что она уволилась из проводников и пошла работать таксистом, и там, в таксопарке, ее авторитет, как профессионала, сразу поднялся до огромной высоты; фигурально выражаясь, она всех заткнула за пояс и постоянно красовалась на доске почета.

Как и следовало ожидать, с тех пор мы водили «Запорожец» попеременно, и я, само собой, не боялся с ней ездить. Даже в дождь, снегопад, гололед, при нулевой видимости.

Знаменательно вот что — стоило выглянуть солнцу, как Лиза говорила:

— Что-то я немного устала и ко сну клонит. Поведи, мой хороший, машину, — и притормаживала, уступала мне место.

Мы пересаживались. Лиза потягивалась, зажмуривалась, улыбалась.

— Как хорошо мчать к своему счастью!..

Какую категорию счастья она имела в виду, не знаю; я не вникал в тонкости игры ее ума, жал на газ и все; но по мере возрастания скорости, вдруг замечал — впереди, в солнечной дымке в самом деле появляется что-то очень похожее на счастье.

В раннем детстве на меня сильнейшее впечатление произвела сказка «Три поросенка». Я ужасно злился на двух неразумных поросят, которые построили себе ветхие домишки, и безмерно восхищался их смышленым братом, который возвел основательный кирпичный дом. Сказку мне читала мать по вечерам, перед сном, и помню, я испытывал нешуточный страх, когда волк ломал домишки неразумных поросят, даже залезал под одеяло, но сразу же успокаивался, как только поросята прятались в доме смышленого брата. Эту сказку я просил читать мне каждый вечер, года два подряд, хотя давно выучил ее наизусть; случалось, даже — подсказывал матери, когда она запиналась на каком-нибудь слове. Просил читать и утром и днем, но мать, под разными благовидными предлогами, уклонялась от моих просьб и подсовывала мне бумагу с карандашами, чтобы я учился рисовать. А отец философски заключал:

— Вечерние сказки не рассказывают днем, — и перечислял работу по дому, которую мне следовало сделать.

Кстати, я и сейчас отлично помню ту сказку. Многие стихи наших великих классиков забыл, а «поросят» могу пересказать один к одному. И, благодаря этой сказке, с детства люблю все прочное, крепкое, надежное. И не случайно, став взрослым, построил не просто катер, а нечто похожее на броненосец, а позднее соорудил не дачу, а крепость — ни один грабитель не влезет. И, конечно, отношения с людьми строил на прочной основе — на общности занятий, интересов, увлечений. Прежде чем с кем-либо заводить дружбу, подолгу приглядывался к человеку, у наших с ним общих знакомых выспрашивал про черты его характера, привычки, взгляды в искусстве и политике, а его самого дотошно пытал, что он любит, что не любит, и его симпатии и антипатии сопоставлял со своими. Только если его пристрастия соответствовали моим, вступал в дружбу.

Особую придирчивость я проявлял к женщинам — им просто-напросто устраивал экзамены с полсотней вопросов, при этом незаметно загибал пальцы: на правой руке — плюсы, на левой — минусы. Вначале я спрашивал, в каком месяце родилась женщина, и по знаку Зодиака определял, что она из себя представляет (астрология была моим коньком); затем приступал к другим вопросам. Не все выдерживали мои тесты. Ну, а тем, кто выдерживал, я организовывал новое испытание: приглашал пожить у меня в качестве домработницы, чтобы посмотреть, как она хозяйствует, бережно ли относится к вещам, внимательна ли ко мне или не очень — словом, какова она в быту? При этом я поэтично провозглашал:

— Быть барыней легче, чем служанкой!