Леонид Сергеев - Вид с холма

А на машине — вставил ключ и покатил, да еще взял сопутствующие вещи и загрузил на багажник стройматериал для ремонта или постройки террасы, веранды, сарая, душа (не знаю, чему вы отдаете предпочтение), а если имеешь отзывчивое сердце, можно захватить тяжести соседей по даче из тех, у кого нет личного транспорта, а при случае и подбросить их. Или пригласить приятеля распить бутылочку на природе, или приятельницу, чтобы хорошо провести время (не знаю ваших пристрастий). А без машины садовые участки превращаются в участки мучений.

Если нет участка, летом можно всей семьей отправиться к морю или в горы или к родственникам в другую область (опять-таки на ваше усмотрение). Сидишь за баранкой на мягком сиденье, наматываешь километры, обдувает ветерок, слушаешь музыку, любуешься пейзажами по обе стороны дороги, делишься впечатлениями со своими пассажирами. А поделиться есть чем — пейзажи меняются, точно декорации, и все на огромном пространстве.

А сколько незапланированных встреч на бензозаправках, в столовых, на диких, неорганизованных стоянках и вполне приличных мотелях (по вашему желанию). Это ли не замечательная жизнь: мчать через города и поселки и останавливаться, где вздумается?! Да что там говорить! Вместе с машиной приобретаешь чувство независимости и свободы — самую высшую ценность в жизни… И вдруг этой ценности семья лишается. В один прекрасный или отвратительный день (смотрите заглавие очерка и выбирайте погоду сами) какие-нибудь подонки ее угоняют или полностью раздевают, оставляя один скелет…

Угоны у нас — явление любопытное. В девяноста случаях из ста машину не находят. А если находят, похитителей с богом отпускают, ведь они недоуменно пожимая плечами или нахально улыбаясь (в меру своей испорченности — как вы понимаете), говорят: «Взяли покататься». А как известно, в наших законах нет статьи наказания за угон машины. По-моему, это издевательство над автомобилистами. Дикие законы в нашем мощном Отечестве. Вернее, отсутствие мощных законов в нашем диком Отечестве. А что стоило ввести крепкое наказание за угон машины, устроить пару показательных процессов и посадить за решетку угонщиков в назидание другим. Наверняка у многих отпала бы охота покушаться на чужое.

У нас строят свободное гуманное общество, но такое общество можно строить со светлым большинством, с темным такое строительство приводит к хаосу и насилию. Темное большинство понимает только штраф или кнут, или тюрьму (выбирайте сами по наклонностям и степени гнева на этот счет).

Я мечтал о машине с детства, так же, как и о светлом будущем, которое нам вдалбливали в голову, но эта последняя мечта представлялась связкой воздушных шаров, а мечта о машине — вполне конкретной, как некий железный конь. Эту мечту я смог осуществить в двадцать пять или двадцать шесть лет, точно не помню. Мне было все равно, какую иметь машину, лишь бы она двигалась; тогда я еще не представлял, что меня ждет; я был еще непрактичный, немыслящий, недальновидный. Теперь-то я почтенный старец и все эти определения ко мне подходят без частицы «не». Единственно, что мне досаждает, это некоторая забывчивость, но вернусь в свою юность.

Целый год я откладывал деньги с зарплаты, сидел на хлебе, картошке и воде, затем несколько месяцев отмечался в очереди на подержанную машину в комиссионном магазине, наконец очередь подошла и мне предложили на выбор три довольно разбитые колымаги, правда все на ходу. Все три превышали сумму, которую я накопил. Выручили приятели из очень светлого меньшинства — они, не поморщившись, одолжили деньги, и я стал владельцем «Москвича». Мое сердце ликовало, я готов был целовать свою малолитражку.

Для начала объездил всех знакомых (разумеется, прежде всего самых светлых), покатал их по городу, похвастался, каким «чудом техники» будет машина, когда ее отделаю: поставлю радиоприемник, вентилятор, на зеркало повешу другие искушества: череп, голую женщину или зверюшку (повесьте что хотите и, кстати, всю машину можете раскрасить как угодно, но только внутри, снаружи за всякую живопись ГАИ быстро намнет бока). Вечером я подогнал машину к дому, сел перед окном и любовался своим сокровищем, пока не слиплись глаза.

А утром обнаружил — какие-то хулиганы или завистники проткнули покрышку, разбили лобовое стекло, а может быть, боковое, и вскрыли машину и ножом вспороли сиденья — за давностью времени, точно не помню (вы представьте любой вариант, в конце концов это не так и важно, для очерка это не имеет никакого значения), но что я помню точно — гвоздем на крыле было процарапано: «Гад!». Кто это сделал, ума не приложу; у меня не было врагов, я со всеми имел хорошие отношения. Постояв в раздумье, я сказал сам себе: «Глаза боятся, а руки делают», снял колесо и заклеил камеру, и поехал в авторемонтную станцию.