Леонид Сергеев - Мои собаки

Дым пренебрежительно фыркнул, показушно задрал заднюю лапу и побрызгал на телеграфный столб — сделал метку «я здесь был».

Пес расценил это, как нахальство, и залился еще громче; на его морде так и читалось — Ходят тут всякие, бахвалятся модными шмотками, терпеть не могу этих горожан!

Забегая вперед, скажу — этот пес топал вокруг нас и голосил все время, пока мы находились на пятаке. Надо отдать должное Дыму, он понимал, что является гостем в этой местности и не огрызался, то есть продемонстрировал исключительную выдержку, как и подобает, уверенной в себе личности.

До деревни Копылок, с которой начинался байдарочный маршрут, было всего семь километров, но автобус шел только через два часа. Я решил поймать попутную машину и непроизвольно пробормотал:

— Хорошо бы грузовичок, типа «Газели».

Дым вытянул шею и, принюхиваясь, стал озираться, и внезапно на чем-то задержал взгляд. Я посмотрел в ту сторону — там находился продмаг. Но острый нюх моего друга уловил не запахи продуктов, хотя и их, наверняка, уловил, но в основном — запах пикапа, допотопной машинешки, стоящей около магазина. Из кузова пикапа парень вытаскивал какие-то коробки.

Наказав Дыму сторожить вещи, я подошел к парню, поздоровался и, узнав, что он шофер пикапа, спросил — не подбросит ли он нас в Копылок?

— Можно. Отчего не помочь хорошему человеку, — протянул парень, зевая и почесываясь. — Ты, папаша, один или с кем?

Я показал на Дыма.

— О, и охрана! — парень присвистнул. — Ну, жди там. Торты отнесу и покатим. Закрою вас в кузове. В кабине не имею права. Инспектор на дороге попадется, отберет права. У нас с этим строго.

Когда парень подъехал, я запихнул в тесный кузов нашу поклажу, сам с Дымом примостился поближе к кабине, чтобы меньше трясло. Парень закрыл нас, и мы очутились в полной темноте.

Дым-то любит все железное, он спокойно лежал на байдарке и, по-моему, всю дорогу с удовольствием слушал урчание мотора. А я чувствовал себя прямо-таки замурованным в железном ящике. Меня то и дело подбрасывало, и я или ударялся головой о крышу, или сваливался на торчащие ребра борта. Единственно, что скрашивало нашу поездку, это сладкий запах, оставшийся от тортов.

К сожалению, позднее оказалось, остался не только запах, но и кое-что посущественней. Когда пикап остановился в Копылке и мы вылезли из кузова, и я, и Дым были перепачканы кремами, шоколадом, сахарной пудрой. Стало ясно, парень не очень церемонился с тортами, вытаскивал их из кузова, как дрова, и, естественно, некоторые раздавил. Тем не менее, я щедро расплатился с ним и горячо поблагодарил.

В деревне стояла тишина, только петухи распевали свои незатейливые песни — соревновались друг с другом, кто громче.

А Дым, жмурясь от солнца, уже вовсю носился по травам, носился одержимо, несмотря на увесистый груз в жилетке. Наконец-то, после тесноты, духоты и тряски в поезде и машине, он почувствовал твердую почву под лапами и свободу в движениях, и в придачу денек — лучше нельзя придумать. На его мордахе сияла радость, он был счастлив по уши.

— Дым, заканчивай разминку! — бросил я. — Надо заняться делом!

Некоторое время мы приводили себя в порядок: я счищал сладости с куртки и брюк, Дым слизывал их с жилетки. Закончив эту процедуру, я заметил подростка, который во все глаза пялился на нас сквозь ограду крайнего дома. Наверняка, Дым заметил его еще раньше, но не дал мне знать, никак не обозначил присутствие зрителя — так был увлечен очередной кремовой завитушкой.

— Тебя как зовут? — обратился я к мальчишке.

— Федька.

— Слушай, Федька, ты ведь все здесь знаешь. Как пройти к реке Великой? И где там ровная лужайка, чтобы байдарку собрать?

— Так Великая еще с километр отсюда, — Федька махнул рукой в конец деревни.

— Как так? На карте она протекает прямо в деревне.

— Хм, на карте! — Федька усмехнулся. — Нарисовать-то все можно. По карте в нашей деревне есть клуб, а его давно уж нет. Его купили одни городские богачи. И отстроили под дачу… А чтой-то за одежда у вашей собаки?

— Это жилетка. В ней мой друг несет ценные вещи, необходимые для похода. Он отважный путешественник. Самый отважный из всех отважных… Так где ты говоришь дорога к реке?

— За деревней. Там одна дорога.

Я вскинул рюкзак, сверху взвалил байдарку, попрощался с Федькой и мы затопали по пыльной дороге. Я тащил килограммов пятьдесят, Дым тоже нелегкую ношу — килограммов восемь, не меньше. А солнце уже палило нещадно; раскаленный воздух обжигал горло, как кипяток.