Натали Саррот - Вы слышите их?

Натали Саррот (урожд. Н. И. Черняк) родилась в 1902 г. в России, в г. Иваново. Во Франции живет с 1907 года. Получили высшее филологическое и юридическое образование. До 1939 года занималась адвокатской практикой в Париже. С начала 30-х годов работала над книгой «Тропизмы» (опубликована в 1939 г.). Центральное понятие эстетики Саррот «тропизмы» определяет основные признаки ее романов («Портрет неизвестного», 1947; «Мартеро», 1953; «Планетарий», 1959; «Золотые плоды», 1963; «Между жизнью и смертью», 1968; «Вы слышите их?», 1972; «Говорят глупцы…», 1976) как «новых романов», где изначальная духовная субстанция («тропизмы») фиксируется писателем, отбрасывающим все элементы традиционной формы романа. Однако первоначальная заявка Саррот на создание произведений, подобных абстрактной живописи, не была осуществлена в полной мере. Психологические «вибрации», которым писательница уделяла такое внимание, с каждой новой ее книгой насыщались драматизмом социальных конфликтов, конкретными приметами современного мира. Со временем «тропизмы» стали способом характеристики косных, обезличивающих традиций и их опровержения со стороны молодых, непокорных представителей по внешности крепко спаянного буржуазного клана. Пафос «оспаривания» приобретает в творчестве Саррот, наряду с первоначальным, чисто эстетическим значением, и значение социально-политическое.

С 1967 г. Натали Саррот публикует краткие диалоги, драматургические фрагменты, своего рода «театр» («Молчание», 1967; «Театр», 1978), подтверждающий возросший интерес писательницы к отражению действительности с помощью речи, диалога, конфликта, что теснит «тропизмы» как воплощение абстрактных психологических «вибраций».

Внезапно он умолкает, подняв руку, вытянув указательный палец, прислушивается… Вы слышите их?.. Меланхолическое умиленье смягчает его черты… Им весело, а? Они пе скучают… Что вы хотите, возраст… И мы ведь, бывало, хохотали, как безумные… до упаду…

— Да, правда… Он ощущает, как и его губы тоже растягиваются, добродушная улыбка морщит щеки, так что рот кажется беззубым… сущая правда, мы были такими же… Много ли нужно, чтоб их рассмешить, не так ли?.. Да, им весело…

Оба прислушиваются, глядя вверх… Да, юный смех. Свежий. Беззаботный. Серебряный. Бубенчики. Капельки. Брызги. Легкие переливы. Щебет птенцов… Они вспархивают, отряхивают перышки… Стоило им остаться одним, они о нас забыли.

Да, светлый, прозрачный смех… Так по-детски, прелестно звучит смех сквозь двери гостиных, куда, отужинав, удалились дамы… Просторные светлые чехлы из набивного ситца. Душистый горошек в старинных вазах. В каминах алеют угли, пылают поленья… Звенит их невинный, задорный, чуть лукавый смех… Ямочки, розовые щечки, белокурые локончики, округлости, длинные муслиновые платья, белые кружева, английское шитье, муаровые пояса, цветы, приколотые к прическе, к блузке… Рассыпаются чистые звуки их хрустального смеха… Им весело… Вы слышите их?

Джентльмены, сидящие вокруг стола, выколачивают свои старые обкуренные трубки, посасывают бренди… Без мятежное детство, поколение за поколением, отложило здесь толщи покоя, наивной доверчивости. Они негромко, неспешно беседуют, на минуту умолкая, чтобы прислушаться…

Да, им весело, такой уж возраст, один бог знает, что может их рассмешить… пустяк, сущий пустяк, они сами пе могли бы сказать, что именно, для этого нужно так мало, любая глупость, какое-нибудь словечко, и вот они уже покатываются, не в силах остановиться, не зная удержу.

А ведь они устали… умаялись… позади долгий день, деревенский воздух, физическая нагрузка… Они подносят руку к голове, похлопывают ладонью по рту, подавляя неуместный зевок, встают по знаку, которым обменялись между собой… По едва приметному знаку… Нет, никакого знака… Да, был, ну и что? Уже подошло время, — не правда ли? — когда пристало и попрощаться… они подымаются к себе… Старый друг, по-соседски заглянувший поболтать после ужина, провожает их благодушным взглядом.

Теперь они одни, сидят друг против друга. Бутылки и бокалы на низком столике раздвинуты в стороны, чтобы дать место тяжелой зверюге из ноздреватого камня, которую друг осторожно перенес сюда с камина и поставил между ними. Его взгляд, его рука уважительно, нежно гладит ее бока, спину, тупую морду…

То, что от пее исходит, то, что источается,