Сергей Тепляков - Двуллер-3. Ацетоновые детки

– Юра, не нагнетай…

– А я не нагнетаю. Кулику дадут десять лет, а потом за хорошее поведение скостят. А он умеет себя хорошо вести – знаешь, какие он правильные сочинения писал в школе! Там такие слова! И вот он выйдет, будет по деревне гоголем ходить. Посмотрит на него молодое поколение и будет ему урок. И через пять лет будет у тебя не один Кулик, у тебя будет целая деревня Куликов… А потом – целая страна!

– Не у меня… – ответил Гранкин.

– Ну хорошо, не у тебя… – согласился Бесчетнов. – У нас. Но если у нас – то и у тебя.

– И чего ты хочешь? – спросил Гранкин.

– Всех под суд! Всех! – жестко сказал Бесчетнов. – У Федотова был вкладыш для ружья под трехлинейный патрон – это разве законно? Дрынов и Крошкин знали, что дружок их убийца, и даже не вякнули – а это в чистом виде статья об укрывательстве преступления. Они пили, ели, катались на петрушкинской машине. Эдак им еще на чьей-нибудь покататься захочется!

– Укрывательство – это если бы они помогали тела в речку сбрасывать или хотя бы кровь замывали… – ответил Гранкин. – или пустили бы Кулика к себе в дом прятаться. А ни Дрынов, ни Крошкин ничего из этого не совершили. Ну, Дрынов помогал вещи из машины выбрасывать. Но и это не тянет на статью. Сволочи они – это да. Но – не преступники.

Бесчетнов тяжело посмотрел на Гранкина.

– Сволочь – это не преступление… – развел руками Гранкин. – не преступление, Юра…

Они помолчали.

– Дрынова мы, может быть, все же достанем… – примирительно сказал Гранкин. – Ему Кулик удочку петрушкинскую подарил, крючки всякие. А это уже – приобретение имущества, добытого заведомого преступным путем.

– Ну так они и коньяк пили, добытый заведомо преступным путем… – усмехнулся Бесчетнов.

– Переварился тот коньяк. Нету его… – хмуро ответил Гранкин.

– Ну, а ружье? Ружье-то? – поинтересовался Бесчетнов.

– А что ружье? – пожал плечами Гранкин. – он же не давал его Кулику. Это как если бы оторвал Кулик штакетину от забора и разбил бы ею человеку голову, а ты бы требовал хозяина забора судить.

– Ишь ты, штакетину… – сплюнул Бесчетнов. – Что у нас за законы такие – никого не цепляют? Крупная ячейка на ваших сетях – все рыбины выскальзывают.

– Так не мы эти сети плетем… – развел руками Гранкин. – Это законодатели. А они – под свой размер. Такие нынче сети, что мелкая рыбешка их и не замечает…

– А чего бы ей замечать-то, если и сети дырявые, и рыбаки полорукие… – ехидно вымолвил Бесчетнов. – если бы не сказал я тебе про эти сапоги, до сих пор бы убийцу искали…

– Не, не искали бы… – хмыкнул Гранкин. – Поймали бы какого-нибудь алкаша, и он бы уже нам все подписал. Мы же не можем такое резонансное дело оставить не раскрытым. Отчитались бы в лучшем виде!

Он отвалился на спинку стула и весело – ну что, выкусил?! – посмотрел на Бесчетнова.

– Тьфу ты! – плюнул Бесчетнов. – Ладно, давай твой чай. Хотя он у тебя вечно вениками пахнет…

– Вениками… вениками… – забормотал Гранкин. – Это смотря какие веники…

– Вот именно! – сказал Бесчетнов. – А ты чай завариваешь из той поганой метлы, которой всю вашу прокуратуру давно надо разогнать…

– Не боись, разгонят… – хмыкнул Гранкин. – Вот скоро будет вместо прокуратуры следственный комитет, и погонят нас всех кого куда…

– А ты? – спросил Бесчетнов.

– А я чуток отдохну – и в адвокаты…

– В защитнички? – поинтересовался Бесчетнов. – Давай-давай. Как раз для тебя место. Сажать не умеешь – так может хоть защищать получится.

– Злой ты… – покачал головой Гранкин.

– Я справедливый! – ответил на это Бесчетнов.

– Но злой… – добавил Гранкин.

– От такой жизни я скоро кусаться начну… – усмехнулся Бесчетнов. – И тебя, Аркадьич, я покусаю первым…

Оба засмеялись – тихо, грустно – и стали молча пить чай.

На следующий день к Бесчетнову вдруг пришел иван Коржавин, офицер из пресслужбы тюремного ведомства. Круглое лицо Коржавина с усами подковой было красным. Бесчетнов еще от порога понял, зачем пришел иван, и не ошибся.

– Предлагаю пивка для рывка… – сказал Коржавин, конспиративно понизив голос, хотя в кабинете никого, кроме них двоих, не было.

– Да не, я теперь не пью…

– Чего так? – удивился Коржавин.

Бесчетнов подумал, потом решился и сказал:

– Да вот, дети у нас с Наташкой будут. Беременная она. Расстраиваться ей нельзя, а я если приду выпивши, вижу – грустнеет она. Не говорит, но я-то не слепой. Так что все. Здоровый образ жизни. И курить бросаю…