Сьюзен Баркер - Сайонара

После того как я приняла душ и переоделась, мы с Марико отправились на работу. Дождь только начался, и мы постояли в фойе, рассматривая море зонтов внизу. Затем все-таки вошли в пропахший сыростью лифт. На шестом этаже не было окон. При желании мы могли представить себе, что на улице солнечно, как в Дубае, и это было самым мудрым решением.

Моя смена началась в баре, где я смешивала напитки и перебрасывалась короткими фразами с одинокими посетителями, сидевшими у стойки. Сегодня на сцене пел японец в ковбойской шляпе. Я протирала пепельницы и наблюдала за ним в неверном желтоватом свете ламп. Печальные «Деревенские дороги» Джона Денвера неожиданно заставили меня испытать укол тоски по Англии.

Пару часов в баре царило затишье. Я смешивала виски для толстого главы строительной фирмы и без устали потчевала его закусками по запредельным ценам. Он спросил меня, умею ли я пользоваться палочками, и я, играя, достала палочки и продемонстрировала свое умение, перенеся арахис из одной чашки в другую. Тогда он спросил меня, приходилось ли мне трахаться с японцем, на что я вежливо рассмеялась и заметила, что это мое личное дело. Кондиционер работал на максимуме, однако на лице клиента блестел пот.

Около девяти часов к клиентам вышла Мама-сан. Она останавливалась у каждого столика, болтала и смеялась, в шутку интересуясь, умеют ли ее девушки подать себя. Десятилетия работы в баре не прошли даром: Мама-сан обладала чудовищной интуицией, кто-кто, а уж она-то умела влезть собеседнику в душу. Знала, когда следует расспросить клиента о семье, когда закатить глаза при упоминании о старых добрых временах, когда отпустить непристойную шутку, а когда и посетовать на величину индекса Никкей или политику правительства. Чувствовалось, что в свое время Мама-сан была одной из самых ярких и талантливых представительниц своей профессии.

Мама-сан остановилась у бара. Господин Бойанж прижался к ее кремовой шелковой блузе. Хозяйка поздоровалась с боссом строительной фирмы, взвизгнув, словно длиннохвостый попугай.

– Мията-сан! Сколько лет, сколько зим! Как поживает маленький Такима-чен? В школе учится? Уже? Как быстро растут дети… А как ведет себя Мэри-чен?

Мама-сан ущипнула меня за талию и сказала, что я слишком костлявая. Я притворно рассмеялась. В отместку я взъерошила челку господина Бойанжа.

– Какой славный песик! – проворковала я.

Мама-сан захихикала, словно такой обмен любезностями был для нас самым обычным делом. Провести господина Бойанжа, однако, оказалось не так легко. Пес уставился на меня черными мстительными глазками.

– А как ваш сын? – осведомился глава строительной фирмы. – Должно быть, уже в колледже учится.

– В колледже? Боже упаси! – Мама-сан издала колючий смешок. – Юдзи работает курьером на мотоцикле.

Строительный босс одобрительно кивнул.

– Умный парень, – сказал он. – Зачем тратить время в колледже, когда можно набраться опыта и знании прямо в деле? К тому же красавчик. Держу пари, девушки так и вешаются ему на шею.

Мама-сан рассмеялась.

– Да эти куклы Барби ему проходу не дают! У него столько подружек, что мне пальцев на руках не хватит, чтобы сосчитать. А ему, негоднику, на всех наплевать, он ведь еще так молод!

Улыбка сползла с моего лица. Мама-сан пожелала строительному боссу приятного вечера и направилась к столику Кати. Я наблюдала, как она приветствует клиента, как широко улыбается ему, как трясутся от смеха ее телеса под тонким шелком блузки. Какое мне дело до того, что она говорит или думает? Она ошибается, если думает, что у нее хватит сил выпихнуть меня из жизни Юдзи.

Строительный босс начал рассказывать увлекательную историю о том, что ему приходится каждый вечер проходить шесть километров с грузом на спине, что для него это сущий ад с его-то замедленным метаболизмом, а пивной живот и не думает исчезать.

– Я также привязываю двухкилограммовый груз к каждой лодыжке, – добавил он.

Через плечо я видела, как Мама-сан направляется в свой кабинет, а за ней с видом провинившейся служанки шагает Катя. Мама-сан приглашала девушек в кабинет во время смены, только если они в чем-нибудь серьезно провинились. (Так однажды Сандрин заявила, что не собирается больше работать вместе со школьницами-малолетками.) Чувство самосохранения Кати, впрочем, не позволит ей выдать что-нибудь подобное. Дверь кабинета Мамы-сан а через минуту снова открылась. Катя вышла с пылающими пятнами на щеках – по всему было видно, что ее гордости нанесен удар. Она направилась к выходу. Я извинилась перед клиентом и последовала за ней.