Юрий Азаров - Подозреваемый

Я возразил Косте:

— Не торопись. Наберись терпения и, по крайней мере, прочти о том, как культурное человечество толкует хотя бы те же заповеди Любви и Свободы.

Костя не возражал. Он взял написанные Поповым "Сорок заповедей Любви и Свободы", а я еще раз подчеркнул, что эти заповеди не Поповым придуманы, а всеми цивилизованными народами. Попов лишь вычленил из всей общечеловеческой культуры эти мысли. А они до этого многократно произносились и апостолом Павлом, и Паскалем, и Достоевским, и Бердяевым, и тем же Ильиным.

— Разберемся, — улыбнулся Костя. И хотя в таком его заключении сквозила некоторая примитивная поверхностность восприятия серьезных вещей, я все же почувствовал, что он глубоко задет: как же, все культурное человечество что-то важное исповедует, а он, великий Костя, ничего этого не знает.

— А мне можно будет почитать? — спросил Шурик, и Костя расхохотался, его мерзкий пренебрежительный смех ничем не отличался от смеха Долинина или Касторского.

— А ты напрасно смеешься, Костя, — сказал я угрюмо. — Шурик такой же человек, как и мы с тобой. Просто жизнь у него была прескверная, и он многого не добрал…

Костя потемнел лицом, а потом признался:

— Я понял, — и обнял Шурика за плечи.

"Общечеловеческая культура, — писал Попов, — создала максимы о Любви и Свободе — самых приоритетных ценностях в жизни людей. Без освоения этих приоритетных ценностей не может быть ни истинного ПРАВА, ни КУЛЬТУРЫ, ни ДУХОВНОСТИ". Вот они, эти максимы:

1. ЛЮБОВЬ ДОЛГОТЕРПИТ. Греческое слово "макрофумейн" означает терпение к людям, а не к обстоятельствам. Толкователь Нового Завета А. П. Лопухин подчеркивает, что долготерпение обнаруживается в отношении к разным оскорблениям, какие причиняются человеку ближними. Уильям Бартли, замечательный английский комментатор Библии, ссылаясь на Хризостома, говорит, что это слово применимо к несправедливо обиженному, который мог бы легко отомстить за обиду, но все же не делает этого. В таком человеке трудно вызвать гнев. Долготерпение — это признание права другого человека на ошибку.

Как часто мы говорим: "Сколько же можно терпеть тебя?!"

Ответ: "Беспредельно". Суть педагогического труда, одна из главных его сторон в ДОЛГОТЕРПЕНИИ, в сердечной мягкости.

2. ЛЮБОВЬ МИЛОСЕРДСТВУЕТ. Любовь ласкова и мила во всем. Многие благочестивые христиане встали бы на сторону правителей, а не на сторону Иисуса, если бы им пришлось решать дело уголовника, прелюбодеяния жены, измены и т. д.

Помню, я в течение шести месяцев спасал девочку, которая совершила дерзкое хулиганство (ударила коньком незнакомую девочку в лицо, едва не выбив глаз). Юную хулиганку звали Люда Мун. Я обращался к педагогам и писателям, к судьям и прокурорам: "Помогите спасти Люду. Она уже наказана тем, что три месяца сидит в изоляторе, где ее избили товарки и надзиратели". — "Нет!" — отвечали писатели и судьи, педагоги и прокуроры. Вызвался помочь мне замечательный журналист Евгений Михайлович Богат, который заведовал тогда отделом воспитания в "Литературной газете". По его совету я сказал тюремщикам и руководителям района: "Я работаю над очерком, который будет называться либо "Спасение", либо "Отречение".

Мне удалось вызволить девочку из тюрьмы и благодаря педагогам 913-й школы города Москвы, и благодаря руководителям района, где жила и училась Люда Мун. Могу признаться, что, возможно, это то лучшее, что сделал я в своей жизни. Через три года Люда спасала от тюрьмы других ребят.

3. ЛЮБОВЬ НЕ ЗАВИДУЕТ. Детская зависть более нравственна, чем зависть взрослых. Дети просто хотят иметь то, что имеют другие. Макаренко даже оправдывал такую зависть, называя ее проявлением правовых эмоций, мотивов, дескать, на каком основании те же буржуи имеют то, чего нет у нас?!

Современная зависть наших родителей страшна своей абсурдностью, зафиксированной, скажем, в такого рода анекдотах: "Я больше радовался не тогда, когда купил корову, а тогда, когда у соседа корова сдохла". Недовольство самим фактом того, что другие имеют то, что не принадлежит завистникам, рождает злобность и агрессивность. Некоторые толкователи заповедей о любви заверяют, что такая зависть — самое низкое проявление человеческой души.

Сознание детей чаще всего не в состоянии постичь эту низость, но их подсознание вбирает в себя родительскую ненависть, и эта ненависть дает о себе знать в проявлении этих самых якобы правовых эмоциях.