Юрий Азаров - Подозреваемый

— Думаю. Дед Сухиничев умер и не оставил после себя ни одного костоправа. Унес он с собой свое искусство.

— Вы как тренер с детьми много занимаетесь?

— Во всяком случае, те ребята, с кем занимаюсь, никогда не совершат преступления.

— Вы их тоже привлекаете к расследованию?

— А вы поинтересуйтесь. В других поселках в школе и на улице обижают малышей. Берут дань. Взимают дополнительную плату за вход на дискотеку: двадцать рублей в кассу и десять этим бандюгам. Отнимают шапки, ручки, фломастеры. И просто бьют ради удольствия. В нашем районе такого не водится. И Данилов прекрасно знает, почему этого нет, и в милиции знают, оттого меня и терпят.

— А если бы у вас было специальное юридическое образование, вы бы перешли работать в следственный отдел?

— Может быть, и не перешел бы. Одно дело, когда я работаю без вознаграждения, и совсем другое, когда за деньги. Не то получится. Моя мечта — частное сыскное бюро.

— У меня для вас есть одна интересная идея, — сказал я. Но он мое замечание пропустил мимо ушей.

Я не мог понять, что за человек Костя. Он меньше всего был похож на ненормального. Трезвый ум. Четкое умение анализировать. Начитан. И про космос, и про голографию, и про лингвистику, и про многое другое читал Костя, во всем сведущ. Но в его эрудиции просматривался какой-то изъян. Перекос. Отсутствовали радость и полнота жизни, словно его выжали до основания, лишили способности двигаться по спирали, мучиться разрешением противоречий. Им руководило прежде всего высокомерие. Если в нем и замечались какие-то чудачества, то от них за версту несло кондовостью, эдаким пошловатым запахом вульгарной самодеятельности, но отнюдь не подлинного творчества.

Я встречал гениальных чудаков среди художников, педагогов, инженеров, ученых. Циолковский ведь тоже слыл чудаком. Всем известны чудачества Сократа, Диогена, Архимеда, Руссо, Толстого, Эйнштейна. Но это чудачества особого рода. Они украшают мир. Скрашивают годы нелегкого служения на пути бескорыстного поиска истины. Говорят, костоправ Сухиничев тоже был чудаком. Почти никогда не улыбался. Типичный созерцатель. Его руки любили снимать чужую боль, точнее, выправлять больное человеческое тело. Когда он прикасался к телу больному, тот сразу чувствовал облегчение. Резкая боль, а лицо Сухиничева излучало такой свет, что больной успокаивался. Это был великий лекарь. И его чудачества были добрыми. Ему приносили коробку конфет или бутылку вина, а он тут же либо возвращал "плату за услуги", либо раздавал подношения — конфеты детям, а вино взрослым. Сам же он в рот не брал спиртного. Наслаждался травами. Любил мяту, липу, боярышник, шиповник. Одним словом, чудак чудаку рознь.

Есть люди, для которых любое чудачество — самоцель. Им доставляет наслаждение сам процесс. А бывают чудаки, что норовят скрыть душевную глубину таким образом. Именно их склонность к парадоксальности, разного рода оригинальностям выражается в чудачествах. При всех своих недостатках Костя был в чем-то, по всей вероятности, талантливым человеком. Его талантливость выражалась в чудачествах. Казалось, стоит ему, Косте, что-то в себе изменить и его талантливость предстанет перед всеми какими-то новыми гранями и прежде всего даст знать о себе творческое начало, основанное на нравственности.

— Один вопрос, Костя, — обратился я нему. — Вы пробыли в комнате грабителей около двух часов. Где вы прятались? Что бы вы делали, если бы они вдруг вас обнаружили?

Костя рассмеялся.

— Я сидел под кроватью. Они спали и храпели. Я успел осмотреть комнату.

— В темноте?

— У меня есть вот что. — Костя вытащил из кармана крохотный самодельный фонарик, вмонтированный в корпус авторучки. Включил и направил на меня едва заметный луч света.

— Ну, а все-таки, если бы они вас обнаружили?

— У меня на этот счет отработано несколько приемов. Один из них: я говорю, что бежал от погони — дескать, спасите, братцы. Такая ситуация еще больше бы меня сблизила с ними.

— Значит, опять обман?

— А вы вспомните фильм, где Высоцкий играл капитана Жеглова. Там милиционер специально внедрялся в банду.

— Там другое дело. Иногда бывают безвыходные положения, и работники угрозыска идут на крайние меры.

— А смысл?

— Чтобы быстрее обезвредить бандитов.

— А для чего их непременно нужно обезвредить? — пытал меня Костя.

— Чтобы предотвратить новые преступления, — сказал я, уже заметно нервничая.

— Вот то-то и оно. А я во имя чего лез в самое пекло?