Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё

Понятно, что через пару минут пребывания в этом хлеву всякий нормальный человек зажал бы рот с носом и на свежий воздух поскорее. Но я пошёл до конца. Хотя бы и для проформы.

Брезгливо обшарил карманы висевших на гвоздиках халата и брюк — пусто. Куклу, непристойно раскрашенную губнушкой, в руках повертел. Башмаки непарные с танкетками по углам распинал. За занавесочку, угол запечный отгораживающую, заглянул с надеждой не обнаружить там скелет кого из обитателей или засидевшихся лишку гостей — бог миловал: абсолютно пустое пространство метр на полтора.

Темень и… сквознячок.

Эге! Пригляделся — проём в стене. Натуральный проруб. Но кабы во двор — из него бы свет пёр, а тут не больно-то. Ишь ты, коморка папы Карлы…

Ну, чего: шмыгнул носом, пожалел, что не предупредил, куда намылился. Хотя, если сгину — им, что ли, сюда лезть? Вот уж не надо, и одного закланца хватит. Поэтому занавеску-то за собой от греха задёрнул и шагнул, чуть не пополам согнувшись — точно на Буратину тоннельчик рассчитывали. Или на кролика белого…

Вот всё-таки не слишком умный ты, Андрей Палыч, человек. То полдня издали мандражируешь, а то и секунды не подумав — в самое пекло. В смысле, в самый холодок (это я остановился и уговаривал себя не метнуться назад).

Коридор. Узкий, но не давящий. Три шага и поворот направо (запоминай!), ещё три — ещё направо. Потом налево и будьте счастливы — без никаких дверей, потому как фиг бы я за какие-нибудь ещё двери стал соваться, тоже мне Алису нашли — неоглядная зала с ровными рядами столиков и многоярусными стеллажами вдоль стен.

В читальном зале американского конгресса, врать не буду, не сиживал, в Ленинке тоже. Но открывшееся взору книгохранилище не уступало, думаю, ни тому, ни другой.

Что испытал? Для начала зуд по всему телу. И жгучее желание извиниться и потихонечку назад. Потому что хватит надо мной издеваться. А будь обжорой, меня бы что, в Елисеевский гастроном образца 1975-го запустили?.. Но извиняться было не перед кем. И я как тот баран стоял и глазел на буйство собственной, надо полагать, фантазии.

Вот оно, пятое или какое это у них измерение. Без особых премудростей. Простой ситцевой шторкой от первых четырёх отгороженное. По ту сторону предбанник — для тех, кому сюда без надобности. А имеешь потребность не только выпить-закусить да шмару дежурную на койку запрокинуть — сунься за тряпочку, и ты тут. А что — грамотно! Предельно дёшево и непредсказуемо сердито.

Ну и где ты, мой некогда здоровый скепсис?

Бермудского треугольника, говорите, нету? Абсолютно с вами солидарен, нету и быть не может. Пока вот так же за угол не свернёте и не окажетесь прямиком посреди него, родимого.

Страх постепенно перетекал в плоскость рационального: хотелось, знаете ли, быть уверенным, что коридорчик за спиной не рассосётся и в случае спешной ретирады выведет куда положено, а не, скажем…

Момент! Никаких скажем! А то, небось, куда скажем, туда и выведет… Но ровный свет классически зелёных ламп завораживал и манил. И от пестреющих переплётов веяло не опасностью, а радушием и надёгой.

Ну, здравствуйте, друзья! Кто сказал? Пушкин. Кому? Книжкам. Только он, кажется, не здоровался, а как раз прощался. Хотя, у нас здесь всё так запуталось, что прощания со здоровканьями давно уже местами поменялись. Да и что там под корешками — в самом деле буквы или муляжи, куклы из чистой бумаги? И утомившийся гадать я направился к ближней полке…

Не собираюсь дразнить описанием увиденного — скажу, что понял бы меня любой книгочей: это была библиотека мечты. Что оно такое объяснять кому-нибудь?

Вот вы на чём помешаны? На вольвах с мерседесами? Тогда закройте глаза и представьте, что у вас в подвальчике персональный гараж на полгектара, а там весь франкфуртский автосалон…

Небом грезите? штурвалом?.. Считайте, что попали на Ле-Бурже. С правом забрать домой парочку монопланов в подарочной упаковке…

Да как же это попроще-то… Марки, скажем, собираете, и собрали все, кроме одной — естественно! — Британской Розовой, будь она неладна, Гвианы. И вдруг звонок в дверь. Открываете — а там это он, это он, ленинградский почтальон. И суёт вам конверт, а на конверте она, сволочь восьмиугольная, с корабликом чуть различимым…

Нет? Не убедительно? Ну я уж и не знаю тогда… Винные подвалы Николая Второго у вас в серванте… Алмазный фонд России на антресолях в коробке из-под ксерокса… Кастрюля украинского борща после двадцати лет тюремной баланды…