Владимир Полуботко - У стен недвижного Китая

И было это так:

Вызвавшись как-то раз подбросить меня на своей машине в центр города, он как бы невзначай, пригласил меня на секунду зайти в его НОВУЮ КВАРТИРУ и высказать мнение относительно недавно купленных им картин.

Подъехали. Шофёр, недостойный чести вести высокоинтеллектуальные разговоры об искусстве, остался на улице стеречь шикарный «Мерседес». Я же и Сократ поднялись в лифте на седьмой этаж.

Стальная дверь. Но обитая дрянным дерматинчиком. Дескать, не любим излишней показухи. Дверь как дверь. Как у всех.

Но зато потом…

Прихожая: какая-то арка, хрустальная люстра.

А дальше — больше.

Ну я тут и заговорил: отличный паркет, отличный кафель, отличные обои, отличная мебель! Великолепны и картины, несущие на себе отпечаток несомненного таланта и хорошего вкуса того, кто их создал и того, кто их приметил и вовремя купил…

Надобно заметить, что картины эти Сократ скупил оптом в одном из центральных подземных переходов, и это обстоятельство дало мне основания категорически заявить, что их новый хозяин является не только тонким ценителем новейшего искусства, но и щедрым меценатом, поощряющим ещё не открытых, но в будущем несомненно знаменитых художников.

Выплёскивая на него эту грубую и издевательскую лесть, я даже и не напрягался особенно, чтобы придать ей видимость правды; что-то мне подсказывало: Сократ уже достиг таких пределов, когда всякий контроль над собою уже становится практически неосуществимым. Какое торможение может быть у человека при такой скорости падения в пропасть?

В глазах моего работодателя я просто вырос после этого моего искусствоведческого комментария — ещё бы! Я обнаружил такую тонкую проницательность!

И я уже делал сладкие расчёты: первая зарплата была сто восемьдесят тысяч, вторая — двести тысяч, инфляция всё-таки очень сильная! Стало быть, третья будет, может быть, и все двести пятьдесят! Чем чёрт не шутит!

Наконец-то я выйду на отметку в четверть миллиона рублей!

Но стрелка зарплатного барометра качнулась неожиданно в совершенно другую сторону: я получил не двести пятьдесят тысяч, и даже не двести, и даже не первоначально оговоренные сто восемьдесят тысяч, а всего лишь СТО ШЕСТЬДЕСЯТ тысяч рублей. На тайном денежно-математическом языке это что-то должно было означать. Какую-то степень хозяйского гнева или недовольства. И ведь надо ж было вычислить эту степень и прийти к какому-то цифровому решению — вот ведь в чём дело! Значит, он сидел, думал и вычислял — так, что ли, выходит? Ну и мерзкий же тип!

А недовольство шефа заключалось в том, что через три дня, после того как он показал мне свою новую квартиру, я туда припёрся БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ.

Вот как это случилось: одна из легкомысленных девочек той школы, где я тогда работал, ушла из дома, и были все основания подозревать, что она всё это время пребывает в квартире Сократа, слава о похождениях которого распространялась с колоссальною быстротой по окружающей местности.

Шутки шутками, но пятнадцатилетняя девочка — у сорокалетнего мужика! И ведь девочка ещё ж недавно была вполне нормальная! Я ж её отмечал, выделял именно по этому признаку — по нормальности!

Я взял да и пошёл по известному мне адресу.

Поднялся в лифте на седьмой этаж и позвонил в нужную дверь. Засветился глазок и вслед за тем дверь мне открыл один из телохранителей Сократа — армянин по национальности.

— Вам что? — спросил он меня.

— Сократ у себя?

— У себя.

— Ты… — я замялся, не зная, что и сказать. — Ты доложи там ему, что я к нему пришёл. — С этими словами я решительно прошёл в квартиру, не дожидаясь разрешения.

Какой-то пьяный кавказец — весь волосатый, смуглый, полуголый, проводя мимо нас ещё более пьяную нежно-белую и почти совсем голую русскую девушку, задержался возле нас. Глядя на меня с брезгливым презрением, заговорил с очень сильным и неизвестным мне акцентом:

— А тхы здесь — кто тхаакой? Ааткуда? Зачем говорышь ему «ТХЫ»? Каакое право имеешь говорыть ему «ТХЫ»?

— Проходы дальше, дорогой, — сказал ему телохранитель, заступаясь за меня и одним движением мощной руки предотвращая возможную драку. — Иды дальше, нэ пугай людэй!

— «ТХЫ» говорят тхому, с кем скотха пастхи! Мы с тобой вместе скотха не пасли!

— Нэ ругайся, дорогой! Иды!

— Я не ругаюсь! Зачем он мне нужен! А тхы — пошла, пошла! Давай, давай! — с этими словами он шлёпнул свою девку по заднице, девка пьяно завизжала, и оба скрылись в ванной комнате.