Сирил Массаротто - Сто чистых страниц

Думаете, она сделала выводы? Как бы не так!

Она позвонила на следующий день и мужским голосом заявила, что ей срочно нужны муравьи-альбиносы. Самое смешное произошло дальше. Когда я ответил: «Кларисса, я знаю, что это ты», она залилась смехом и минут пять не могла успокоиться. Ее веселье передалось мне, и я тоже принялся безудержно хохотать.

После этого на меня обрушилась целая лавина писем, якобы от ее матери, где та признавалась мне в страстной любви и призывала бросить Клариссу и жить с ней. Потом мой почтовый ящик оказался переполнен посланиями от отца, также безумно влюбленного в меня и предлагающего уехать с ним хоть на край света. Надо признать, Кларисса очень старалась писать разными почерками.

Ей не важно, что я ни во что не верю, — сами попытки разыграть меня приводят ее в восторг.

В этом вся Кларисса.

Дойдя до последних страниц, я подумал, что будет логично еще раз повидать тех, кто уже умер. Людей, которых я любил. Поэтому я выбрал несколько эпизодов с Полем, другом юности. Мы с Миком познакомились с ним в шестом классе и вначале побаивались этого большого, толстого и сильного мальчика, выглядевшего лет на десять старше нас. Но, однажды поговорив с ним, мы стали неразлучны. Он даже называл нас тремя мушкетерами.

А потом в пятнадцать лет он заболел лейкемией.

Я вспомнил, как Поль рассказал нам о своей болезни. Когда он в первый раз произнес слово лейкемия, мы не особо отреагировали. Когда он объяснил, что это значит, Мик заплакал. Когда он сказал, что умрет, заплакал я. Потом меня охватил гнев: так нечестно, люди не должны умирать в пятнадцать лет! Наверняка в Америке есть врач, который умеет лечить эту фигню, — я поговорю с дедушкой, и он обязательно что-нибудь придумает. Но Поль покачал головой, и я замолчал. Он лежал на больничной койке — все такой же большой, но уже не очень толстый. Казалось, силы покинули его.

Мы втроем взялись за руки, понимая, что мушкетерам пришел конец.

— Ладно, ребята, найдете себе другого Портоса! — всхлипнув, проговорил Поль.

— Ни за что. Ты один такой большой и сильный.

— Тогда найдете д'Артаньяна! Мушкетеров же на самом деле было четверо!

— Да. Но ты всегда был за двоих, — ответил Мик, и эти слова я никогда не забуду.

Оказалось тяжело вот так расставаться с Полем, поэтому я решил вспомнить день, когда мы устроили соревнование по поеданию арбузов.

Разрезав пополам два арбуза, мы поспорили, кто быстрее съест свою половину. Естественно, без помощи рук. Склонившись над столом и зарывшись лицом в розовую мякоть, каждый пытался жевать как можно быстрее, чтобы обогнать других. Время от времени мы поднимали головы, переглядывались и заливались смехом, видя налипшие на щеки семечки и стекающий по подбородку сок.

Я был счастлив. Счастлив, что сохранил самое прекрасное воспоминание о друге: смеющееся лицо радостного подростка.

Страницы девяносто восемь и девяносто девять я, конечно, посвятил бабушке.

Есть большой плюс в том, что твоя бабушка является одновременно твоей мамой, ведь ты получаешь от нее только хорошее: безусловную материнскую любовь и бабушкину доброту. Надо сказать, свои чувства ко мне она проявляла, творя кулинарные чудеса.

Она пекла мне пироги.

Сначала я вспомнил пирог в форме клоуна. Бабушка трудилась над ним несколько часов, когда из-за ужасного гриппа я не смог пойти с одноклассниками в цирк. Я начал с головы — нос был сделан из большой клубничной конфеты — и ел, пока не лопнул.

Бабушка смотрела, как я объедаюсь, и время от времени, когда я откусывал слишком большой кусок, протягивала стакан апельсинового сока. Внезапно мне открылась вся ее нежность. И конечно, терпение. Перед глазами пронеслось бесчисленное множество моментов, связанных с этой женщиной, которая меня так любила.

Мне захотелось еще раз увидеть ее.

Несколько дней назад Кларисса осталась ночевать у родителей. Уже лежа в постели, я понял, что сейчас самый подходящий момент. Я почти ничего не видел в темноте, но это не важно, ведь в моем воспоминании всего несколько слов. Главное не включать свет, чтобы не упустить ни одного звука, ни одного движения.

Я открыл блокнот и как можно аккуратнее написал…

Как всегда, кромешная тьма, и вот я переношусь в знакомую комнату. На тумбочке стоит и тускло светит лампа в виде божьей коровки. Я чувствую свое крошечное тельце, лежащее в огромной кровати, жесткое одеяло щекочет подбородок.