Сирил Массаротто: Сто чистых страниц

— В чем дело?

— У меня всегда, абсолютно всегда мерзнут ноги!

Она наклоняется к сумке, достает крошечные носки и тут же надевает их. Я с улыбкой обнимаю ее.

— Так лучше?

— Да!

Кларисса засовывает свои ноги между моими, чтобы согреться. Наконец, удобно устроившись, она берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются.

Она спрашивает, хочу ли я чего-то еще.

Нет, я ничего не хочу.

У меня все есть.

Очень скоро, открыв блокнот, я оказался на восемьдесят девятой странице. Осталось всего десять воспоминаний. Я ждал приближения девяносто девятой страницы со смешанными чувствами: меня терзали нетерпение и страх. Но я старался ради нашей с Клариссой любви, делал все, чтобы сдержать обещание.

И потом, у меня все равно останется последняя, сотая страница, которую я использую через много лет.

Надеюсь, через очень много лет.

Размышлял я довольно долго. Какие моменты жизни нужно обязательно запомнить? Что ни в коем случае нельзя упустить, чтобы потом не кусать локти?

Я решил начать с сестер. Пережить те редкие моменты, когда я оказывался наедине с одной из них, ведь удивительная схожесть Мари и Солен не дала мне узнать их так близко, как хотелось бы.

Пришлось долго копаться в памяти, прежде чем выудить два подходящих воспоминания.

Однажды во время подросткового кризиса Мари уехала на каникулы в Лондон без своей ксерокопии, как она тогда называла сестру. В результате я провел целую неделю в обществе рыдающей Солен, выплескивавшей на меня всю свою нежность. Я одновременно жалел сестру, потерявшую свою легендарную улыбку, и радовался, что она целиком и полностью принадлежит мне. Было ясно, что сейчас главное для нее — сделать меня счастливым. Уже тогда я рос эгоистом, хотя, по-моему, в детстве это не так ужасно.

Когда Мари вернулась, Солен, желая отомстить, отпросилась у бабушки с дедушкой на неделю к тете. Естественно, одна. Она готова была пострадать еще несколько дней, лишь бы проучить сестру. Урок удался как нельзя лучше: я провел неделю со второй близняшкой, к моему удивлению тоже рыдающей и заботящейся обо мне сверх меры. Только пересмотрев эти воспоминания, я понял, что, когда живешь вдвоем, больше страдает тот, кто остается.

Этот болезненный опыт заставил сестер моментально отказаться от борьбы за независимость.

Чтобы немного развеяться, я пересмотрел еще один забавный эпизод. Когда мне было года три или четыре, Мари и Солен развлекались, убеждая меня, что на самом деле их трое. Игра сопровождалась бесконечными переодеваниями и неправдоподобными историями про внезапную болезнь и срочный отъезд в больницу. Вначале я сомневался, верить или нет. Тогда они попросили не выдавать их бабушке с дедушкой, ведь те якобы ничего не знают благодаря бесчисленным уловкам, к которым сестрам приходится прибегать с рождения. Этот аргумент меня убедил.

С Клариссой все протекает естественно. С каждым разом она приносит все больше вещей. Теперь уже никаких маленьких сумок — только большие. А потом на место больших приходят огромные. Да что там огромные — гигантские!

Она проводит у меня все больше времени. По правде говоря, к себе она почти не заходит.

Вскоре мне стало казаться, что моя повседневность всегда была такой, как сейчас, и только ждала, когда же я наконец ее замечу. Кларисса и Шарлотта быстро подружились. У них очень трогательные отношения, я ни разу не видел, чтобы они ссорились.

Я часто улыбаюсь, видя, как Кларисса с серьезным видом читает Шарлотте книжки, показывает цифры и буквы.

Иногда, когда мы вместе идем гулять, кажется, что мы одна семья.

Одна счастливая семья.

Мы с Клариссой никогда не говорим друг другу «я люблю тебя». Это и так понятно.

Странная штука счастье.

Когда ищешь его, оно представляется непонятным, сложным, потаенным, зарытым так глубоко, что в жизни не откопать.

Но, внезапно обретая его, понимаешь, насколько это простое и яркое состояние. И нигде оно не было спрятано, просто хранилось в душе другого человека. Счастье — это подарок, и, как любой подарок, его надо дарить.

Мы с Клариссой каждый день дарим друг другу счастье.

Есть много способов порадовать любимого человека. Кларисса предпочитает шутить. Абсолютно не умея обманывать и притворяться, она ищет любую возможность разыграть меня. Каждая попытка заканчивается проигрышем, но она от души веселится и на следующий день начинает все заново.

Сперва Кларисса звонила мне на работу, пытаясь изменить голос и разыгрывая из себя клиента с неправдоподобными требованиями. В первый раз она, кажется, представилась директором фирмы по производству йогуртов, которому для рекламы непременно требовалось штук двадцать слонов и не меньше ста тридцати нутрий. Я тут же понял, кто это, и заметил, что в такие шутки никто не поверит.