Мишель Фейбер - Дождь прольется вдруг и другие рассказы

— Вы уже получили свою тысячу калорий, — рявкала сестра. — На завтрак.

— Убейте меня! — всхлипывала мисс Пышка. — Я хочу умереть!

— Не говорите глупостей, мисс Пышка, — злилась сестра.

Как и все, она питала отвращение к пациентке из тринадцатой палаты, но по долгу службы притворялась, что считает ее капризной и надоедливой — вдруг та устыдится и пойдет на поправку.

25 декабря мисс Пышка лежала на койке — точнее, на двух составленных вместе койках в психо-гериатрическом отделении какой-то захолустной больницы. Она была совершенно голая — не потому, что постоянно задыхалась, а потому, что на нее не налезала ни одна ночная рубашка. Никто не оплачивал мисс Пышке пребывание в больнице — с какой стати шить ей рубашку на заказ.

Мисс Пышку лечили от суицидального синдрома, развившегося на маниакальной почве: она вбила себе в голову, что ни строгие диеты, ни экспериментальные препараты не остановят процесса ожирения. В запиравшейся на замок палате запрещалось держать продукты и острые предметы. Собственно, здесь не было ничего, кроме коек и голой лампочки под потолком.

Похороненный в дрожащей жировой массе, страждущий дух мисс Пышки оставался способен лишь на упрямую ярость.

— Мне… нужна… еда-а-а! — пискляво канючила она.

— Животное! — возмутилась однажды санитарка, брезгливо убирая экскременты, размазанные по постели. Тоненькая, изящная фигурка девушки содрогалась от гадливости.

— Грязнуха, — ругались санитарки. — Корова.

А мисс Пышка лежала и мечтала о еде. Томительные часы ожидания нарушали лишь приступы удушья, мигрень, грудная жаба, синусит и тромбоз. Доктора держали пари, какая из болезней доконает их пациентку. Большинство склонялось к тромбозу. Мисс Пышка узнала, какой исход ей пророчат, когда один из врачей, стоя на коленях, осматривал ее распухшие ноги. От мужчины сильно пахло лосьоном после бритья, который мисс Пышка когда-то рекламировала. Быть может, он купил этот лосьон, прельстившись ее взглядом, чуть припухшими губами, ложбинкой на декольтированной груди. Но все это было давным-давно, а теперь рядом с ней он выглядел карликом, и этот карлик предрекал ей скорую смерть от тромбоза. Но мисс Пышка никак не отреагировала на слова доктора, поскольку твердо знала, что умрет вовсе не от тромбоза или какой-то другой болезни, а из-за своего уникального состояния. Призрак смерти являлся ей в те минуты, когда она поглощала пищу, и она сознавала, что еда, которую столь вожделел ее организм, рано или поздно сведет ее в могилу.

Мисс Спичка тихо угасала в городской клинике для раковых больных. Но в рождественскую ночь, воспользовавшись общей кутерьмой по случаю рождения Иисуса, она улизнула оттуда.

Сидя в такси, она мчалась по направлению к больнице, где томилась мисс Пышка.

Плоские ягодицы елозили по заднему сиденью, от седалищной кости на мягком чехле оставались небольшие вмятины, введенный несколько часов назад физиологический раствор выходил вместе с потом. Украденное пальто скрывало ее наготу и то, что одной ногой она была уже в могиле.

Поравнявшись с больничными воротами, мисс Спичка вместо того, чтобы расплатиться, открыла дверцу и, приволакивая ногу, устремилась в темные заросли. Там, затаив дыхание, она дождалась, пока машина не отъедет.

Как только шум мотора стих вдалеке, мисс Спичка пролезла между прутьями высокой чугунной ограды. Для осуществления этого ловкого трюка, демонстрирующего практически полное отсутствие материальности, понадобилось всего-навсего скинуть пальто.

Искать палату мисс Пышки не потребовалось: их последняя встреча была столь же предопределенной, как и все, что с ними случилось.

— Сьюзи.

Мисс Пышка подняла глазки-щелочки к незарешеченному окну и увидела, что над ней нависает ссохшееся лицо. Лишь в волосах и коже угадывалось что-то смутно знакомое, все прочее походило на обычный человеческий скелет.

— Ты пришла, — пискнула мисс Пышка.

Мисс Спичка, как кошмарный богомол-альбинос, переползла на подоконник и осторожно спустила ноги в темную сырую палату. Ступни, точно две вилки, болтались в метре от неподвижно лежавшей мисс Пышки.

— Слишком высоко, — задыхаясь, пробормотала мисс Спичка.

— Ты просто упади.

Мисс Спичка чуть подалась вперед и, спикировав с подоконника, мягко приземлилась на гору жира.

Грузное туловище мисс Пышки казалось совершенно бескостным, и мисс Спичка — кожа да кости, впервые подумала о том, что их пути разошлись неким естественным образом — это было как отделение жидкости от твердой массы в створоженном молоке.