Мишель Фейбер - Дождь прольется вдруг и другие рассказы

Если бы мисс Пышку не сочли профессионально непригодной, она в настоящее время еще снималась бы в «Смертельном оружии VI». Стоит заметить, что это была уже далеко не та женщина, которую ее бывший приятель-актер называл «несколько толстоватой». Мисс Пышка была просто толстой. Щеки утопали в тройном подбородке и слоновьей шее. Косточки, заметные на теле обычного человека, обнаруживались лишь при усердном прощупывании. В складке под животом скапливались пот и тальк, грудь обвисла. Вместо шикарного белья и модных туалетов она отныне носила платья в цветочек и балахон — несколько недель назад мисс Спичка подарила ей его на день рождения. Старую одежду подруги снесли в благотворительный магазин, видимо, решив, каждая про себя, что мисс Пышке больше не пригодятся ни сорок шестой, ни даже пятидесятый размер. Очень тяжко было расстаться с двадцать одной парой обуви, которая упорно не желала налезать, но еще мучительнее оказалось отказаться от колец ( нет, мисс Пышка не собиралась их продавать… во всяком случае, пока), но продолжать носить врезающиеся в пальцы ободки было просто опасно.

В последнее время мисс Пышка не играла никого, кроме толстух, частенько попадавших в комичные ситуации. Сниматься в драмах она зареклась с тех пор, как в очередном телефильме ее угораздило изобразить Язву, которая, пользуясь низкой самооценкой миловидной младшей сестры, заставляет бедняжку чувствовать себя некрасивой, нелюбимой и неблагодарной. Собственно, роль как роль, другое дело — режиссерский метод работы с актерами, состоящий из наставлений такого типа: «Помни, Сьюзи, ты жирная и омерзительная. Ты хочешь, чтобы она ощущала себя такой же мерзкой. Тебе это приятно. Понимаешь, какой тут психологический ход?»

После этого случая Мисс Пышка решила ограничиться рекламными роликами. Там она вовсю улыбалась, щеголяла в платьях в цветочек, а затем пила чай с другими статистами.

Конечно, она бы с удовольствием и вовсе бросила работу — из-за постоянных физических упражнений, помогающих поддерживать хоть какую-то форму, ее жизнь превратилась в пытку. Однако подруги остро нуждались в деньгах. Траты на еду росли день ото дня, а кроме того пришлось приобрести комплект крупногабаритной мебели для мисс Пышки и несколько огромных мягких подушек для мисс Спички, чтобы уберечь от синяков те места, где торчали кости.

Однажды мисс Пышка, придя домой, нашла мисс Спичку в постели — та настолько ослабла, что не смогла подняться.

Закутанная в простыню, как в саван, девушка походила на скелет. В распеленатом виде, правда, она выглядела не так уж страшно — не страшнее здоровой семидесятилетней старухи. Упадок сил имел вполне объяснимые причины: мисс Спичка слишком далеко от себя поставила миску с сельдереем. Пару стебельков — и она опять забегала на своих комариных ногах, стряпая для мисс Пышки послеобеденное жаркое.

25 сентября мисс Пышка навестила мисс Спичку в больнице.

Она приехала туда на общественном транспорте, поскольку машину пришлось продать — нужны были деньги на еду, а помимо того, она с трудом втискивалась в водительское кресло.

— Привет, Элеонора, — сказала она, останавливаясь у изножья больничной койки, на которой нагишом лежала мисс Спичка — простыня непомерно давила на чахлую бледную грудь, и ее пришлось сбросить. — Как нога?

Мисс Спичка сломала большую берцовую кость. Гипс походил на сапог до бедра — в таких сапогах мисс Пышка когда-то щеголяла в рекламе мороженого.

— Недели через две выпишут.

Мисс Спичка взглянула на посетительницу и почувствовала, что ей еще повезло. Мисс Пышка превратилась в законченную уродину. Глаза у подруги стали поросячьими, лицо пошло пятнами, одышливый бесформенный рот с мясистыми губами затерялся где-то между подбородком и носом. Подаренный на день рождения балахон, как это ни невероятно звучит, сделался уже мал, в его вырезе виднелось убогое кружево и бретельки огромного бюстгальтера из благотворительного магазина. При всем этом мисс Пышка подавляла своим женством, а мисс Спичка, хоть и лежала без ничего, казалась вовсе бесполой. Медсестры, не слишком церемонясь в выражениях, говорили:

— Ну и пугало!

А о мисс Пышке:

— Ну и жаба!

25 октября мисс Пышка уже не играла рекламных толстушек. Ее отчислили из агентства «Карп и Брэвитт». Рассудив, что такт соблюсти не удастся, Брэвитт заявил, что не видит смысла в дальнейшем сотрудничестве, поскольку агентство не берется обеспечить ее заказами. Когда же мисс Пышка пустилась в уговоры, что с ее стороны было, конечно, ошибкой, добавил, что, если говорить о физических данных, она совсем не тот человек, которого «Карп и Брэвитт» желает иметь своим клиентом.