Хуан Эслава Галан - В поисках единорога

— Найти единорога — задача не из легких, — сказал он. — Мой человек в Сафи, исключительно надежный, который, кстати, уже готовится к вашему прибытию, сообщил мне, что в стране мавров этот зверь не водится, а значит, вам придется отправиться за ним в земли чернокожих. Сделать это можно двумя способами: либо морем, следуя курсом португальских кораблей, тайно бороздящих те широты, либо сушей, через песчаную пустыню. Обе дороги скверные, но морская — большее из двух зол, потому что португальцы ни одно судно не пропускают за Острова Блаженных [11] Местоположением этого мифологического эквивалента рая часто назывались Канарские острова. , и если они застигнут вас ниже, то захватят ваш корабль и пустят его ко дну, а вас возьмут в плен или сделают еще что похуже. Знал я несколько человек, которые пытались осуществить подобное, будучи убеждены, что, обогнув Африку, можно морем добраться до богатой Индии. Все их корабли бесследно исчезли вместе с командой. Море вычеркиваем, остается путь через пустыню. И его не многие христиане одолели, но по крайней мере известно, что по другую сторону пустыни находятся земли негров, где, как говорят, есть полноводные реки и высокие деревья и полно крупных зверей. Там обитают львы, слоны, обезьяны и единороги, однако последние особенно упорно избегают человека и прячутся в чаще бескрайних дремучих лесов, кишащих страшными летучими змеями. Там-то и следует искать единорога, если он вам так нужен. Я помогу вам добраться до края пустыни, но не дальше. Так я сказал и королю, когда мы виделись на день святого Михаила, и он согласился. Остальное в ваших руках.

Об этом и о многом другом мессер Франческо говорил прямо и с полной откровенностью, доводя до моего сознания всю сложность нашей миссии и несколько умеряя мое самодовольство, вызванное высочайшим королевским доверием. Под влиянием минутной слабости мелькнула даже в голове моей мысль, что выбрали меня именно по причине моей наивности и неосведомленности, а вовсе не за доблесть и усердие, как я полагал вначале. Впрочем, я благоразумно оставил ее при себе, чтобы не пошли слухи, будто командир малодушно празднует труса аккурат накануне отъезда, каковой намечался через двадцать дней, когда ожидалось прибытие африканского корабля, ежемесячно курсирующего между Сафи и Севильей. На самом деле кораблей было два, они одинаково назывались и одинаково выглядели. Чтобы не терять времени даром, они плыли одновременно, один туда, другой сюда, пересекаясь в открытом море. Уходящий из Севильи корабль вез пшеницу, вино, утварь, каталонские ткани и всякие безделушки, а возвращающийся — медь, индиго, кожу, пряности, каучук, камедь и золото.

Мессер Франческо Фоскари учтиво проводил нас до самой двери и попросил не пускать арбалетчиков в город иначе как по очереди, группами не более пяти человек, дабы не привлекать лишний раз внимание городского совета, хотя тот уже осведомлен об отплытии некой королевской экспедиции. Кроме того, он пригласил нас через два дня, в воскресенье, отобедать с его семьей, что мы сочли величайшей честью для себя. Я поцеловал ему руку на прощание, и он вернулся к своим счетам и торговым сделкам.

Когда настало воскресенье, я облачился в лучшие одежды, что имел с собой, подаренные моим господином коннетаблем, расшитые золотом и отороченные соболем. Донья Хосефина надела зеленое нижнее платье из тонкой парчи и черное верхнее, камчатное, а к нему — прелестный головной убор, сшитый по новой моде, подчеркивающий ее непринужденную грацию и весьма приятный для глаз. Манолито де Вальядолид вырядился в узкий черный колет, ярко-красный короткий плащ, богато отороченный куницей, шляпу набекрень и чулки по французской моде; пудры и благовоний на нем было куда больше, чем подобает мужчине. Для фрая Жорди из Монсеррата наша хозяйка донья Хоакина выкроила и весьма искусно сшила новую рясу из добротной ткани, купленной в Эсихе. Так, небольшой, но пышной процессией мы въехали в Севилью через ворота, называемые Пуэрта-де-ла-Макарена, и направились по главной улице к собору, туда, где возвышалась знаменитая башня. Горожане не расступались перед нами, не высовывались из окон поглазеть на нас и вообще, против моих ожиданий, почти нас не замечали. Только две-три женщины обернулись, отпуская шуточку по поводу чрезмерного благоухания, исходящего от Манолито, но, хотя слова их ничем не напоминали похвалу и отнюдь не ласкали слух, мы прикинулись глухими, решив не затевать пустых ссор в столь знаменательный день, когда мессер Франческо будет великодушно принимать нас как равных.